Наталья Кучерявенко год не видела моего сообщения. В марте 2022-го я просила, чтобы она рассказала о 20 днях выживания ее семьи в Мариуполе и страшном выезде оттуда. Тогда в посте в Фейсбуке она поделилась свежим и болезненным опытом. А еще в те дни женщине казалось: вырвались из ада, больше ничего не нужно. «Та моя история на этом не закончилась, я пережила много отчаяния и борьбы за моих родных. Муж и брат остались защищать Мариуполь, с “Азовстали” попали в плен, я месяцами не знала, что с ними...» — так начиналось ее обратное письмо, отправленное несколько дней назад. Мы созвонились и наконец-то поговорили.
Кошмарный год: оккупация, бегство, плен, освобождение
Мариуполь. Каждый день ужаснее предыдущего
50-летняя Наталья говорит по-украински, иногда запинается — старательно и трепетно подбирает слово. Ей, когда-то русскоязычной, и раньше это было важно, а сейчас и подавно. Как и большинство мариупольцев до войны она жила счастливо: удачный брак (30 лет вместе), двое детей, работа в детском саду воспитательницей, семейные велосипедные путешествия на выходных, ночевка в палатках у моря. Семья Кучерявенко пережила 2014 год с обстрелами и месячной оккупацией города боевиками. Думали, что и в 2022-м пересидят в доме у родственников на окраине, и все затихнет. Но когда бахнули авиабомбы, стало ясно, что это большая война.
«Наш, Восточный микрорайон, обстреливали очень обильно, и я с сыном решила перебраться в частный дом к брату. Но подвал там всего для двоих. Как сказал сосед: “Такие дворцы понастроили вверх, а надо было вниз". И вот, нас собралось 11 душ своих, которых приняла родственница. Мы называли ее тетя Неля. У нее был дом с большим подвалом. Начались бесконечные, ужасные дни и ночи. Нарисовали календарик и зачеркивали прожитые сутки. Сначала без света и связи, затем без воды и газа. Но это можно перетерпеть, ужаснее было сидеть в подвале и слышать свист ракет, гул самолетов и взрывы, взрывы, взрывы... Такое ощущение, что рашисты работали в три смены, как на заводе», — голос Натали бесцветный. Эмоции она отдала тогда.
8 марта в убежище постучали. Российский спецназ. Накачанные, относительно адекватные ребята приказали выйти, посмотрели документы и убежали. Потом появилась группа зачистки. Вожаком там был «немец». Душу рвал, рассказывая, что они пришли освобождать мариупольцев от «нациков». И читал мораль про «8 лет бомбили Донбасс».
«Так и хотелось перегрызть “немцу” глотку, но меня держали, даже рот прикрывали, чтобы, не дай Бог, не заговорила по-украински», – вспоминает женщина.
Следующий день стал для Натали одним из самых ужасных. Третьи военные — «бомжи с оружием», как называет их женщина, явились во двор, стреляя вокруг. Хозяйка бросилась наперерез: «Здесь женщины, дети!» А им что? Пустили очередь над головой — «днровцы», пьяные отморозки. Они слонялись группами, ища, чем поживиться, где выпить, кого изнасиловать.
«Скажите спасибо, что мы женщин не трогаем», — захохотали. Тыкали дулами в маленьких детей и девочку-подростка с инвалидностью. Мужчин вывели во двор, раздели: 16-летнего сына Натальи, 19-летнего племянника, 50-летнего соседа и его отца за 70. Искали патриотические татуировки и следы оружия на теле. Перед тем им попался в соседнем доме бинокль, поэтому решили, что среди них есть корректировщик. Еще и берцы родственника-военного нашли в сауне. «Некогда с вами разбираться, сейчас отведем за угол и расстреляем», — решил один. Женщины запричитали. А те наслаждались властью, забрали спиртное и удалились.
Наталья и ее родные поняли, что нужно убегать. О коридорах эвакуации они не слышали. Из-за разрушенного забора увидели машины, двигавшиеся в сторону Мелекино (село в 20 км к югу от Мариуполя, — ред.).
14 марта два автомобиля, забитые пятнадцатью людьми и вещами по самую завязку, отправились в неизвестность. Чуть ли не на головах везли трех кошек и трех хомяков. На дне тревожного чемодана выезжал и украинский флаг, прошедший все мариупольские майданы.
Наталья и Владимир Кучерявенко на велопрогулке
предоставила Наталия Кучерявенко
Дорога смерти, дорога жизни
Несмотря на устрашающую дорогу под обстрелами, усеянную телами погибших, Наталья считает, что им повезло. Через день-два на российских блокпостах усилили фильтрацию, и мужчин из их экипажа не пропустили бы. А учитывая, что у оккупантов появились списки военных и членов их семей (у Кучерявенко брат и муж на тот момент воевали, — ред.) у нее и сына Ярослава могли бы быть проблемы.
По дороге ночевали в машинах. россияне, проверявшие транспорт, ехидно спрашивали: «Куда вы? Завтра там будет то же, что в Мариуполе. Киев мы уже захватили, все наше». Наталья свирепствовала от бессилия. Вот и Васильевка. Город, от которого до Запорожья 60 км. За ней подконтрольная Украине территория. Мост враги разбомбили, и машины свернули на грунтовку. А там вся дорога заминирована. Собралась колонна из девяти машин. Мужчины решили: можно аккуратно проехать по минам, не задев их днищем. Но как это сделать? Сначала сделали насыпь, потом разгрузили транспорт: из него все вышли, вынесли вещи. Автомобили с мужественными водителями медленно поползли по дороге смерти, другие мужчины их направляли. Фух, выдохнули: наконец-то на той стороне. Женщины с детьми и сумками двинулись к ним пешком.
«Вот тут откуда ни возьмись — рашистский вертолет. И как начал нас обстреливать. Рядом запылали хаты. Мы попадали на землю. А как он улетел, смотрим — лежим на минах! Слава Богу, что орки косые и криворукие. Проехали еще несколько километров под обстрелами и наконец — наш украинский, родной блокпост! Даже дышать стало легче. Ребята нас дозаправили и организовали полицейское сопровождение в Запорожье. Пусть Бог их хранит! А эти рашистские твари, пришедшие на нашу землю с оружием, пусть все сдохнут», — проклинает врагов женщина.
После Запорожья был Днепр и наконец – Гребенка Полтавской области. Пункт их назначения. Здесь живет с семьей дочь Натальи Анастасия. В первый раз за три недели мариупольцы сходили в душ. Воды из бойлера на всех не хватило, но мылись и радовались холодной. Вскоре родня разъехалась по миру (16-летнего Ярослава забрали с собой в Германию, — ред.), а Наталья осталась в Гребенке. Присматривать за внучкой и ждать вестей от брата и мужа.
Брат Сергей, до плена и после
предоставила Наталия Кучерявенко
Муж и брат: «Азовсталь», плен, обмен
Муж Натальи 53-летний Владимир, обычный работяга с комбината Ильича, все 8 лет войны повторял: как только полномасштабное вторжение, сразу пойду добровольцем. Так и поступил. Записался в ТрО, его взвод направили в распоряжение 1-го батальона полка «Азов».
Брат Сергей до 2014 года охранял в Красном море корабли от сомалийских пиратов. После вторжения российских войск уволился и вернулся защищать свою землю, свое море от других пиратов. Стал пограничником. Начало большой войны застало его на службе.
Наталья уехала, они остались в Мариуполе воевать. Когда удавалось, Владимир звонил: «Пока жив». Потом связь пропала на месяц, а 27 апреля звякнуло сообщение: «Жив, здоров. Твой любимый Владимир». На самом деле мужчине осколками мин прошило ноги, пальцы на одной пришлось ампутировать. Об этом Наталья узнала в мае. Тогда же стало известно, что и Владимир, и Сергей на «Азовстали». Последний вместе с морпехами оказался там в апреле (известная операция, когда подразделения 36-й отдельной бригады морской пехоты прорвались на соединение с военнослужащими полка «Азов», — ред.). Когда ехали, брату Натальи не хватило места внутри БТР, и он сидел сверху. И по дороге на «Азовсталь» боевая машина опрокинулась и бултыхнулась в реку.
«Сергей выжил, а остальные утонули...» — Наталья переходит на шепот.
Брат не смог разыскать ее мужа — бомбоубежища на «Азовстали» оказались огромным городом в городе на тысячу человек. Оба периодически выходили на связь.
«Когда один из госпиталей повредили бомбой, то операции пришлось делать на обычных столах. Все видели, что там отрезают, пришивают. Военный медик, мама четырехлетней Алисы, за которую мы так переживали, ходила всех обезболивала. Мужчина вспоминал момент: эта маленькая, хрупкая женщина несет отрезанную ногу на половину ее роста», — рассказывает мариупольчанка.
Владимир вышел в вынужденную эвакуацию 18 мая, он как раз вставал на ноги после операции. Ковылял на костылях, в обернутых мусорными пакетами тапочках. Брат — на следующий день. Снова Наталья говорит об удаче: представители Красного Креста дали им заполнить анкеты, таким образом, фиксируя их данные официально. Далеко не у всех была такая возможность. А Наталье перезвонили, сообщили, что родные в Еленовке.
Наталья как на работу ездила на митинги и собрания «Женщин из стали» (совет жен и матерей защитников Украины, — ред.). Мужу удалось спрятать телефон, и он иногда отзывался. Говорил, что медицинской помощи нет, что швы на ранах расходятся. Позже его перевели в тюрьму Горловки. Брата удалось увидеть на одном из российских телеграм-каналов «Найди хохла по чубу». Под его фото были унизительные подписи, но сестра обрадовалась, что хоть жив. Его вывезли в Таганрог.
«И в Горловке не медом намазано, но такой ужас, как в Таганроге, трудно представить. Сергея и беспощадно избивали, и пытали током, чтобы “признался”, что это они (азовцы) совершали зверства и убивали мирное население. Поломали ребра, пробили дыру в голове», — лицо женщины все больше мрачнеет.
Она месяцами искала близких по разным каналам. И вот 27 октября! Видео об обмене пленными: в первых рядах по украинской земле шел ее брат! Пока жена Сергея добралась из Германии, Наталья первой примчалась в госпиталь в столицу.
«Я его не узнала. Череп, обтянутый кожей. Крепкий, накачанный (у 57-летнего мужчины был свой спортивный клуб, — ред.), усох вдвое. Похудел на 30 килограммов: его трижды в день кормили кусочком хлеба и рассолом из-под квашеной капусты. Испорченным, зловонным. И так месяц! А через три дня обменяли и мужа. Это такое счастье! Невероятное, — голос ее впервые теплеет. — Поехала к нему в санаторий. Уже смеркалось. Смотрю: выходит мальчик худенький в курточке размера S. Приближаюсь: мать родная, Вова! Был хороший дядя под 90 кг с животиком, а это ужас с коростой!»
Сейчас и брат, и муж Натальи после лечения снова служат. Ее ждут новые переживания, слезы, неизвестность. Я спросила, что помогает ей выживать и держаться эти ужасные месяцы?
Владимир с внучкой Софией
предоставила Наталия Кучерявенко
Внучка, везение в паре с Богом и вера в «после»
«Справиться со всем помогает внучка Софийка. Ей 3 года. А говорит как психолог: “Бабушка, ну чего ты? Улыбнись, ну улыбнись”. И если защебечет что-то, зальется смехом, так и забудешь на несколько минут о войне. Расслабишься. Она мое главное утешение. Сегодня забрала ее из садика, а она с игрушечного кораблика сходит. “Откуда ты?” — “Из Мариуполя. Поплыву туда еще рашистов убивать”».
Несмотря на опыт, женщина не потеряла способность благодарить. Судьбу — за везение, Бога — за защиту.
«Много было случаев, когда жизнь Вовы держалась на волоске. В день его ранения (18 апреля) на позиции в Мариуполе ребята присели на лестнице в здании и погибли от обстрела. А он залез на какую-то тумбочку, еще и бронежилет снял, потому что не давал дышать. Свесил ноги и их порубило, но жив!
5 мая в госпитале на “Азовстали” мужа хотели переложить на другую кровать. И в ту часть госпиталя — прилет, раненых засыпало и не всех удалось откопать. Еще долго слышались стоны из-под завалов.
И как раз перед терактом в Еленовке 28 июля Владимира перевели в тюрьму в Горловке. И Сергей выжил в аду Таганрога. Я сама не знаю, как выдержала это все, вспоминаю как фильм».
В Мариуполе Наталья оставила свою квартиру. Жилье ее покойной мамы оккупанты планируют сносить. Спортивный клуб брата и его дом сравняли с землей. То же — с домом его тестя и тещи. Нет и квартиры его отца (у Натальи и Сергея разные отцы, — ред.). Как и его самого. 92-летний мужчина скончался в конце марта. Соседи похоронили его во дворе.
Наташа оставила в Мариуполе свою жизнь. С мужем решили: не вернутся. Слишком больно. После 2014-го проходить мимо забора с дырками не могли, все внутри переворачивалось. И это только один забор. А сейчас как? Когда весь город — сплошная дыра? Черная дыра.
«Будем планировать свою жизнь на Полтавщине. Только отдельно от детей, — смеется, шутя. — Но возле них. Любая темная пора заканчивается светом. Я живу верой в это “после”».