Южный окружной военный суд в российском Ростове-на-Дону приговорил пятерых крымских татар, обвиняемых в причастности к исламской партии Хизб ут-Тахрир. Это последняя пятерка из самого большого дела, инициированного ФСБ в Крыму, — всего в нем 30 обвиняемых, но пятерым удалось избежать задержания. Процесс над этой пятеркой затянулся из-за критического состояния здоровья Сервера Газиева и Джемиля Гафарова — самых пожилых среди крымских политзаключенных. За время процесса их несколько раз госпитализировали, постоянно приходилось вызывать скорую, но судей это не убедило — рассмотрение дела продолжалось, а пожилых крымских татар обвиняли в симуляции.
«Ґрати» рассказывают, как самые пожилые из крымских политзаключенных пережили судебный процесс.
В России приговорили последнюю пятерку крымских татар из крупнейшего дела Хизб ут-Тахрир. Среди них — самые пожилые крымские политзаключенные
«Бесконечное дежавю»
В марте 2019 года в Симферопольском районе Крыма ФСБ, Росгвардия и полиция провели массовые обыски одновременно по 30 адресам крымских татар. В Строгановке сотрудники дорожно-патрульной службы оцепили весь поселок. В итоге задержали 23 крымскотатарских активиста, еще двоих взяли под арест несколькими месяцами позже. Пятерых найти не смогли и они до сих пор числятся в розыске.
«Таких масштабов не было за весь период нашей работы с 2014 года», — рассказал «Ґратам» адвокат Эмиль Курбединов.
Он считает, что это была спланированная попытка ликвидировать работу правозащитного движения «Крымская солидарность», участниками которого были большинство из задержанных.
Задержанных обвинили в причастности к исламской партии Хизб ут-Тахрир статья 205.5 Уголовного кодекса РФ — «Участие в деятельности террористической организации» — запрещенной и признанной террористической в России и свободно действующей в Украине и большинстве европейских стран. Кроме обвинения в участии в террористической организации им добавили статью о подготовке к захвату власти статья 278 УК РФ по той логике, что цель Хизб ут-Тахрир — построение исламского государства. При этом официально сторонники партии заявляют, что на территории немусульманских стран, в том числе, в Украине и России, они ведут просветительскую деятельность, в первую очередь, среди мусульманских народов. Это подтверждается, например, тем, что среди 100 политических заключенных по этому делу в Крыму — 98 крымских татар. Никто из обвиняемых не согласился с обвинением, но все утверждали, что никакой террористической деятельностью не занимались, а власти преследуют их по политическим и религиозным мотивам.
В марте 2021 года дело начали рассматривать в Южном окружном военном суде. Следователь ФСБ Сергей Махнев разделил огромную группу на пять, потому что всех обвиняемых не смог бы вместить судебный «аквариум», а каждое заседание длилось бы не один день. В итоге разные составы судей по несколько раз допрашивали одних и тех же свидетелей обвинения, читали одни и те же стенограммы, листали одни и те же материалы дела. Менялись в них только фамилии пятерок.
«Складывалось чувство, что ты просто переживаешь какое-то бесконечное дежавю. А еще в этом деле были настолько безобразные «доказательства» стороны обвинения, что прокурору приходилось «добывать» дополнительные документы, чтоб хоть как-то прикрыть дыры», — говорит Курбединов.
Большинству из обвиняемых весной и осенью 2022 года российские судьи вынесли приговоры — кроме последних пятерых. Самый большой срок получили гражданские журналисты и правозащитники Ремзи Бекиров и Риза Изетов — по 19 лет лишения свободы в колонии строгого режима.
«Террористическая» старость
В последней пятерке оказались активисты Сейран Муртаза, Алим Каримов, Эрфан Османов и пожилые люди — Сервет Газиев и Джемиль Гафаров. Их должны были осудить еще в прошлом году, но заседания постоянно переносили или откладывали из-за их критического состояния здоровья — в заключении оно еще больше ухудшилось.
Судья пытался не обращать на это внимание и когда 60-летний Гафаров рассказывал, что у него в СИЗО случился очередной приступ, продолжал заседание. Даже когда он находился в тюремной больнице, куда его увозили из изолятора.
«Я не готов адекватно участвовать в судебном заседании, меня насильно сюда привели! Зафиксируйте, что мое давление упало, врачи не могут его поднять!» — умолял Гафаров перенести заседание.
«Медицинские справки указывают обратное», — отвечал на это судья Валерий Опаносенко.
На самом деле, медицинские справки Гафарова содержат сведения о его инвалидности. Он много лет страдает хронической почечной недостаточностью и нуждается в диализе. Сначала у пожилого крымского татарина была третья группа, но после ареста состояние ухудшилось и медицинская комиссия присвоила ему вторую.
Почти всю жизнь он проработал инженером, имеет два высших образования, кроме двух родных дочерей вырастил приемного сына.
У 62-летнего Сервета Газиева были сердечные заболевания до ареста, но микроинсульт он перенес уже в изоляторе. Долгое время пожилой крымский татарин не получал никакого лечения, несмотря на жалобы тюремным медикам.
«У него визуально был скошен правый уголок рта и правый глаз. К сожалению, нельзя фотографировать — конвой не позволяет проносить технические средства для этого», — описывал адвокат Газиева после встречи с ним в СИЗО Ростова-на-Дону.
Скорая помощь под судом
Джемиль Гафаров и Сервет Газиев объясняли суду, что не могут не только готовиться к процессам, но и находиться на них. Практически каждое судебное заседание откладывалось из-за вызова скорой помощи. Только с 13 мая по 10 июня 2022 года медиков для Газиева вызывали в суд пять раз. Фельдшеры скорой приходили, кололи ему обезболивающие и уезжали. Когда перестали действовать анестетики — в СИЗО назначили «постельный режим».
Сервет Газиев устал жаловаться суду на постоянные боли. Адвокат Тарас Омельченко настаивал, что и Газиева и Гафарова необходимо вывезти на полноценный медосмотр.
«Каждый человек имеет право на квалифицированную медицинскую помощь. Это ничто иное, как нежелание изолятора оказывать медицинскую помощь», — требовал защитник в суде.
На одном из заседаний Газиев просто лег на скамейку и перестал реагировать на происходящее в зале суда.
В итоге судья Валерий Опанасенко направил запрос в СИЗО, чтобы крымским татарам оказали медпомощь, а доводы адвокатов о нарушении законодательства медиками назвал «беспредметными высказываниями защиты».
Тюремная больница
В июне 2021 года обоих наконец вывезли в тюремную больницу в Ростове-на-Дону. Это произошло по заявке работника медсанчасти СИЗО, который указал, что заключенным «необходима консультация узких специалистов». Джемиля Гафарова госпитализировали, а Сервета Газиева вернули в СИЗО — врачи посчитали, что он «симулирует болезнь». Через две недели у него случился микроинсульт.
У Гафарова кроме основного диагноза с почками диагностировали болезнь сердца и гипертонию. Его госпитализации защита добивалась с момента этапирования из Крыма в Ростов-на-Дону в январе 2021 года, однако изолятор просьбы адвоката игнорировал.
Через полтора месяца его снова вернули в СИЗО и стали возить на судебные заседания. Когда его навестил генконсул Украины в Ростове-на-Дону Тарас Малышевский, он жаловался, что врачи тюремной больницы ему не помогли.
«Там он практически не получал адекватного лечения. Гафаров сказал мне, что он уже просил перевести его из больницы обратно в СИЗО, поскольку в больнице фактически ничего не происходит», — рассказал Малышевский.
В начале сентября Газиева вновь отправили в тюремную больницу, но там он застал голосование на выборах в Госдуму и, как рассказал потом, подвергся моральному и физическому давлению — его принуждали принять участие в голосовании, он отказался из-за украинского гражданства и религиозных убеждений. После этого на него напали четверо человек и насильно постригли ему бороду.
Когда в октябре 2021 года к Сервету Газиеву в суд снова приехали врачи скорой помощи, выяснилось, что перед выездом из СИЗО медицинское освидетельствование вовсе не проводилось.
«Только потом, когда выгрузили у суда, он сказал, что в СИЗО его укололи. Но записей об этом нет», — отчитался начальник конвоя.
Обвинение
Фактически, версия обвинения держится на аудио и видеозаписях собраний мусульман в частном доме, где они беседовали между собой. На видео нет звука. Следствие ФСБ провело фотопортретную по видео, фонографическую по аудиозаписям и лингво-религиоведческую экспертизу по расшифровкам разговоров. Эксперты утверждали, что разговоры мусульман свидетельствуют об их принадлежности к Хизб ут-Тахрир.
На записях крымские татары обсуждают историю курдов на Ближнем Востоке, влияние США на международную политику, историю Советского Союза, влияние современных компьютерных игр — они говорят, что из-за них человек тратит свободное время, вместо того, чтобы заниматься полезными делами.
Очень долго голоса на аудиозаписях обсуждают мужество.
«Какой толк в мужчинах, которые развлекаются и обогащаются, но когда приходит время страха, разбегаются? Даже один человек, благодаря чистоте и мужеству, может спасти всех», — зачитывал стенограмму разговора прокурор Александр Болдырев.
Эксперты, которые много лет обеспечивают следствие ФСБ, пришли к выводу, что по стилистике и терминам эти разговоры похожи на дискуссии сторонников Хизб ут-Тахрир. Разговоры о правильном использовании мусульманами свободного времени близки к тексту одной из статей журнала партии — «Аль-Вай» в №276 2010 года, — доказывали эксперты.
«И к чему же запрещенному призывает это цитирование [статьи]», — удивлялся Гафаров в прениях.
Следствие привлекло троих засекреченных свидетелей, которые выступали под псевдонимами «Рамазанова», «Белялова» и «Фаритова», показания которых оспаривали подсудимые и защита. Например, «Рамазанов» заявлял, что знает Джемиля Гафарова, хотя в письменных показаниях, которые он дал во время следствия, его вообще не упоминал. Кроме того, тайный свидетель заявил в суде, что виделся с ним на рынке в 2017-2018 годах. Но как раз в это время Гафаров восстанавливался после инфаркта — его водили за руку и не дальше 200 метров от дома.
Также обвинение ссылалось на показания крымского татарина Раима Айвазова, которые оперативники ФСБ получили после того как задержали его на границе и угрожали расстрелом. В суде он рассказал, что сотрудники ФСБ вывезли его в лес, поставили на колени и стреляли в землю рядом с головой, принуждая дать необходимые показания.
Правосудие на русском
Изначально все подсудимые хотели выступать в суде на крымскотатарском языке — с помощью переводчика.
Эрфан Османов заявил, что если суд откажет им в этом, то лишит законных прав: «Неважно, дадите вы мне разрешение говорить на родном языке или нет».
Суд в ответ зачитал статью Процессуального кодекса о том, что в военных судах производство ведется только на русском языке. Когда Османов продолжил спорить, его и вовсе удалили его из зала на время заседания.
«Пожалуйста, перестаньте прикрываться военными судами и какими-то другими кодексами! Мы мирные граждане! Вот кодекс, по которому у меня есть право! Господин, который меня ночью в 6 часов поднял, напугал моих детей и в сапогах по белым коврам ходил, он мне показывал этот кодекс! Тут написано, я могу выражаться на родном языке, докажите обратное!» — возмущался Джемиль Гафаров.
Суд сделал ему замечание и тоже отказал ему в переводчике.
«Да вы просто шоу какое-то устраиваете!» — заявил судья.
Сервет Газиев плохо говорит на русском. Суд расценил его желание говорить на крымскотатарском, как отказ от участия в судебных заседаниях.
Приговор. «Ваша страна превращается в Северную Корею»
С последним словом подсудимые так и не выступили — суд фактически не позволил. Судья предложил сделать это после изнурительного многочасовых судебных прений, продлившихся до 18 часов.
«УПК не запрещает мне проводить слушание до 22 часов», — твердил судья.
Подсудимые просили дать им несколько дней на подготовку, учитывая общую усталость и здоровье пожилых инвалидов на скамье подсудимых. Судья посчитал, что времени было достаточно и объявил оглашение приговора на следующий день.
Всех заключенных суд приговорил к 13 годам заключения. Первые два года они проведут в гораздо более тяжелых условиях тюрьмы, а остальной срок будут отбывать в колонии строгого режима. После освобождения им назначили ограничение свободы на год для Каримова, Османова и Муртазы и на полтора года для Газиева и Гафарова. Ограничение предполагает для них комендантский час, запрет покидать муниципалитет, необходимость регулярно являться в надзорные органы.
Алима Каримова удалили из зала после оглашения приговора за нарушение порядка. В конце заседания он перебил судью и назвал коллегию преступниками.
«После таких приговоров ваша страна превращается в Северную Корею», — уходя бросил суду Каримов.
Поддержать пенсионеров приехали больше 60 человек, но в зал допустили только близких родственников и двух журналистов. Остальные ждали решение на улице, не обращая внимание на холод.
Адвокат Эмиль Курбединов заявил, что приговор «не имеет ничего общего с законом» и защита будет обжаловать решение суда.
Крымская солидарность
Крымская солидарность как объединение начала свою работу 9 апреля 2016 года в г.Севастополь. Первыми участниками стали семьи политических заключенных, адвокаты и правозащитники. Со временем, к объединению присоединились активисты из разных уголков Крыма, неравнодушные к проблемам политических заключенных и народа в целом.