Восемь с лишним месяцев оккупации заметно изменили Херсон и херсонцев, говорят сами жители. В городе уничтожена инфраструктура, он находится на грани выживания, но в то же время горожане не были такими сплоченными до войны. Никто пока не знает точно, сколько людей погибли или получили травмы от россиян, и как вообще оккупация повлияет на жизнь города в длительной перспективе.
Журналист hromadske три дня собирал истории о жизни и выживании в оккупированном Херсоне. Все эти истории очень разные: от счастливых до трагических. Через них мы попытаемся рассказать, как жил город восемь месяцев.
Восемь месяцев страха и сопротивления. Истории, услышанные и увиденные в Херсоне
«Никто не заслуживает, чтобы его съела собака»
российские войска вошли в Херсон 1 марта со стороны Чернобаевки и Камышан. К тому времени они уже оккупировали всю близлежащую территорию на левом берегу Днепра и окружили город.
Цветок, оставленный в поврежденном осколком снаряда дереве в Сиреневом парке на месте боя между терробороной и российскими военными
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
На улице Нефтяников в районе Сиреневого парка тяжелую бронетехнику нападавших встретили 43 бойца херсонской терробороны, вооруженные только автоматами Калашникова, двадцатью гранатами Ф-1, двумя гранатометами «Муха» и так и не понадобившимися коктейлями Молотова, рассказывал участник той битвы, терробороновец Станислав Вазанов. Бой длился не более получаса, его результат был предсказуем, слишком уж неравные силы сошлись.
Марина была одной из тех, кто собирал в парке на следующий день тела погибших украинских защитников. Многие из них даже не успели получить военную форму.
Марина плачет, рассказывая, как собирали тела херсонских терробороновцев
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
Женщина рассказывает о том страшном дне четко и последовательно, только однажды не выдерживает воспоминаний: «Я увидела, как большая белая собака тащит человеческую ногу. Мой сын не поверил, сказал, что это коровья кость. А я ему говорю: “Сыночек, где ты видел, чтобы коровы приходили в парк умирать?”»
Местные жители собрали шестнадцать целых тел и четыре мешка с человеческими останками. Их отпел и похоронил священник ПЦУ Сергей Чудинович.
«Ни один человек, какой бы национальности он ни был, не заслуживает, чтобы его съела собака», — плачет Марина.
На следующее утро ее мужа, также помогавшего собирать погибших, нашли с инсультом, но «скорая» забрала его только 7 марта — в городе ничего не работало.
Более подробную историю о том, как хоронили и чествовали погибших в Сиреневом парке, читайте скоро на hromadske.
Новые могилы, появившиеся на городском кладбище Херсона за восемь месяцев
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
«Кому звонить — Зеленскому или Байдену?»
Юрий — в прошлом госслужащий, я встречаю его в очереди за водой в одном из районов Херсона. Мужчину задержали оккупанты 7 мая. Перекрыли весь переулок, куда он пришел на рынок. Проверили у жены и сына телефоны, а про него сказали: «Мы с ним поговорим и привезем обратно». «Назначили» корректировщиком огня. Допрашивали три дня подряд.
«У них это называлось “пошли поработаем”. В первый день избивали прямо в коридоре. Поработали, облили водой, запретили сидеть, а лежать — тем более, и я всю ночь стоял. Веселее всего было ночью, у них там специальная бригада приезжает, пятеро мужчин. Били током, дубинками, ребро сломали. Однажды встали на меня, чтобы не вырвался, и один током лупит, а другой одновременно жжет огнем ногу», — вспоминает Юрий.
Юрий отказался сниматься для портрета, поэтому фотографирую его в очереди за водой
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
«Электрика» мужчина вспоминает с откровенной ненавистью, считая самым большим садистом из всех. Током традиционно пытают с использованием «тапика» (военно-полевого телефона с индукционной катушкой), прикрепляя к конечностям провода. У мучителя было свое развлечение: он спрашивал перед пыткой «кому будем звонить по телефону — Зеленскому или Байдену?». Если Зеленскому, то поменьше будут крутить «тапик», если Байдену — дольше.
Заключенных держали в здании местного СИЗО. Из еды первого дня Юрию бросили армейские галеты, на следующий — только чай, и лишь потом начали что-то приносить время от времени. При этом часто под открытыми окнами камер жарили себе шашлыки.
Жительница Херсона фотографируется с украинскими военными на фоне российского пропагандистского плаката
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
Юрия выпустили через 16 дней после ареста, когда сошли все синяки от первых допросов. За время заключения он потерял 20 кг веса. У него до сих пор болят спина и плечи, он просыпается от звуков двигателей проезжающих по городу автомобилей, потому что еще хорошо помнит российские «Уралы».
В конце разговора полушутя спрашивают: «А вы не знаете, Крым наш?». И потом подробнее пытаются расспросить о ситуации на фронте. Связь в городе появляется лишь местами, поэтому многие херсонцы все еще живут в информационном вакууме.
«Меня убивали на крейсере “Москва”»
Сергей до того как стать таксистом, работал в милиции. А еще раньше, с 1991 по 1993 год, служил на флоте в Севастополе на том самом крейсере «Москва», который потопили украинские военные.
«Меня там научили жить. Меня там просто убивали, я умывался своей кровью», — возмущается мужчина.
Его должность была технической, он был среди тех, кто заботился о работе вспомогательных котлов на судне и постоянно страдал от избиения моряками.
В Херсоне во время оккупации было три российских блокпоста — в Антоновке, на Авторынке и самый страшный — на острове (район Корабел), рассказывает Сергей. На последнем автомобили постоянно стояли в очереди по несколько часов, проверяли все вплоть до мессенджеров и соцсетей в телефонах, удивляясь, чего у кого-то нет своей страницы во «ВКонтакте».
Сергей позирует для портрета на фоне отеля Play Hotel by Ribas, в котором украинские военные уничтожили коллаборанта Алексея Журавко
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
На машине Сергея потертый желто-голубой флаг, с ним он ездил до начала оккупации, а затем постоянно прятал его от россиян. Местные жители через мессенджер предупреждали друг друга, когда в район приходили с обысками российские военные, и могли спрятать флаг в случае необходимости.
Я поймал машину Сергея случайно по дороге к кладбищу. Он охотно возит меня по городу, показывает телебашню, уничтоженную россиянами накануне ухода, частично разрушенные украинскими обстрелами дома — следствие охоты на предателей.
В Play Hotel by Ribas был уничтожен Алексей Журавко — бывший депутат «Партии регионов», впоследствии ставший депутатом «Единой россии» и вернувшийся в Херсон в оккупационную администрацию. В другом поврежденном доме был кабинет коллаборанта Кирилла Стремоусова.
Поврежденный украинскими военными дом, в котором находился кабинет Кирилла Стремоусова
Александр Хоменко / hromadske
Сергей радуется, что сильных разрушений в Херсоне не было, хотя после восьми месяцев оккупации город оказался на грани выживания.
«Как-то так вышло, что мы просто выжили», — говорит водитель и чуть позже добавляет: «Такого единения и дружбы у нас до войны не было. Каждый хотел что-то сделать через голову другого. Сейчас, напротив, оставшиеся как-то более-менее сплоченными стали».
Дарине 14 лет. Во время оккупации почти не удавалось учиться, потому что не работал нормально интернет. Опыт общения с россиянами девушка называет ужасным — они приходили к ним домой с обысками.
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
В конце поездки мужчина отказывается брать деньги за услуги водителя: «Мы вас ждали долго, дождались. Теперь мы вам обязаны нашим освобождением. Я когда 11 ноября увидел флаг Украины, у меня слезы потекли от радости».
Но Херсон освобождали не журналисты, а военные.
Украинский разведчик подписывает флаг для ребенка на Площади Свободы в центре Херсона
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
Рок-звезды в военной форме
Площадь Свободы — сердце Херсона. Именно здесь проходили массовые митинги протеста в начале оккупации. Именно сюда привозят большую часть гуманитарной помощи, в которой нуждаются горожане. Именно здесь с первого дня освобождения, 11 ноября, постоянно останавливают военных, чтобы взять у них автограф, поблагодарить и просто пообщаться.
Чаще просят написать позывной. Автографы оставляют на больших и крошечных флагах Украины, куртках, рюкзаках, лентах, лишь бы был маркер. У военных еще много работы в городе, они приходят иногда на площадь отдохнуть, перекусить в одном из немногих оставшихся в Херсоне фаст-фудов и почувствовать себя немного рок-звездами.
Украинский военный подписывает рюкзак для девушки в центре Херсона
Александр Хоменко / hromadske
«Мудрый» и «Бад» — разведчики, один из них родом из Херсона. Заскочили на площадь ненадолго после завершения зачистки возле города. Говорят, в Херсоне еще осталось много коллаборантов, немало переодевшихся в гражданское россиян, и их сложно искать: «Рассчитываем на местное население, которое будет указывать на них. Многие помогают, но есть такие, которые нам не очень рады».
Один из этих двух разведчиков еще в сентябре совершал диверсии в Херсоне. Работал в тылу, занимался подрывом коллаборантов. Выходил из города по другим документам, потому что его уже искали.
Женщина держит руки в молитвенном жесте, слушая в центре Херсона песню Ярмака «Моя країна не впаде на коліна»
Александр Хоменко / hromadske
На Площади Свободы наделали немного шума и реальные рок-звезды в военной форме. «Культурный десант» рэпера Ярмака, Коли Серги с гитарой и скрипача Моисея Бондаренко дал несколько концертов на сцене между изображением Валерия Залужного на постаменте памятника Ленину и цветами с арбузом. И ничего, что во всем городе электричество постоянно есть только на железнодорожном вокзале, был бы генератор.
Бампер российского «Урала» у лица
Александр Иванович сам подходит ко мне на Площади Свободы, чтобы рассказать о травме, которую получил от российских военных его товарищ Сергей Владимирович.
Рассказывает, что в городе бывали случаи, когда военные грузовики россиян специально наезжали на автомобили мирных жителей. Вспомнил около десяти таких случаев, несколько видел лично.
Его товарищ Сергей Владимирович, юрист, директор Херсонского института МАУП, пережил инсульт, увидев, как российские военные разбили все на его даче, просто бросили на пол телевизор со стены и проткнули ножом мяч.
Сожженный легковой автомобиль на улице Нефтяников на окраине Херсона
Александр Хоменко / hromadske
28 мая «Урал» российских военных дважды протаранил автомобиль юриста на пересечении улиц Потемкинской и Илюши Кулика.
«Он пришел в себя, а у его лица бампер “Урала”. Человеку пробило горло, легкие, восемь ребер, сломали лопатку», — говорит Александр Иванович и добавляет о сотрясении мозга.
Мужчина выжил, но долго поправлялся в больницах. российские военные приходили извиняться, обещали возместить уничтоженный автомобиль, отобрав машину у кого-то из местных бизнесменов. Но обещания своего не исполнили.
На вопрос об опыте общения с россиянами Александр Иванович отвечает «по-стариковски»: «Воюют два мешка с деньгами, а мы страдаем. Я не верю никому, не боюсь и не прошу».
Большинство людей, с которыми я разговаривал в Херсоне, — определенно проукраинские, но есть и немало тех, кому все равно, какая власть, лишь бы кормили. Была и женщина, «напомнившая», что «город основала царица Екатерина», и он изначально был русским.
Петр и Владислав пришли к источнику возле «Водоканала», чтобы набрать воды — в городе нет ни воды, ни электричества, ни отопления и только начинают восстанавливать мобильную связь
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
Херсонскими арбузами пришлось кормить свиней
Я встречаю Петра и Владислава у источника «Водоканала» — одного из немногих мест в Херсоне, где можно набрать питьевую воду. Совсем рядом Днепр, к которому тоже постоянное паломничество за технической водой. У ребят в руках огромное количество шестилитровых бутылок, они приехали за водой не только для себя, но и для своих близких.
Еще недавно ребята были студентами, потом вместе работали в местной «Лавке здорового питания». Их автомобиль весь оклеен желто-голубыми лентами. Петр разговаривает на чистом украинском языке, к которому постоянно примешивается звонкое русское «г» вместо глухого украинского.
«Первые полтора месяца у нас с Владиславом были каникулы. Я до этого без перерыва работал три года», — вспоминает Петр оккупацию.
Потом он пришел в себя и начал работать в гончарной мастерской. Медитативная работа руками успокаивала, его изделия покупали, что позволяло не думать о деньгах.
Говорит, что рубль на местных рынках часто не признавали и не хотели принимать, за что россияне могли наказать продавцов. россияне приходили и угрожали закрыть нелояльный магазин.
Мужчина и женщина идут с набережной Днепра в Херсоне, набрав воды из реки
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
Во время оккупации цены на продукты подскочили, кое-где в два раза или даже больше. Бананы стоили от 150 грн за килограмм, грибы — 160 и выше, гречка — 80-120 грн, красная чечевица — до 150 грн, мясо — 250-320 грн.
Практически не изменилась только цена овощей, а арбузы стоили всего 5-6 грн за килограмм. Шутят, что непроданных арбузов было так много, что ими даже свиней приходилось кормить.
Уцелевший плакат с объявлением о «референдуме» на одной из улиц Херсона
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
Когда в Херсоне проводили псевдореферендум «о присоединении к россии», многие, в том числе и Петр, просто закрывали дверь и старались не выходить на улицу.
«Стучались к бабушкам и спрашивали: “Ваш голос. Вы за “ХНР” или за россию? А тем, кто говорил, что будет голосовать за Украину, сообщали, что у них есть один день собраться и уехать, иначе придут и сделают “а-та-та”», — рассказывает Петр.
Владислав добавляет, что на улицах у боксов стояли в основном пожилые люди и алкозависимые, а рядом обязательно был военный с оружием.
«Я три дня ждал возможности попасть домой»
Уже через неделю после освобождения в Херсон выехал первый поезд из Киева. В праздничный рейс отправились около двухсот пассажиров, которые приобрели благотворительный «билет до победы». Денежные средства с продажи этих билетов должны пойти на закупку транспорта, который поможет соединить города и поселки на деоккупированных территориях с ближайшими железнодорожными узлами.
Вокзал Херсона — единственная точка в городе, где уже есть постоянная электроэнергия. В других районах заряжать телефоны удается только благодаря генераторам
Изображение:
Александр Хоменко / hromadske
Евгений нервно сидит в плацкартном вагоне, ожидая, когда первый поезд наконец-то отправится от вокзала в Николаеве до конечной станции. Он прожил месяцы полномасштабной войны в Запорожье, работая сварщиком, а теперь наконец-то возвращается к родителям. Ни о какой благотворительной акции не слышал, просто купил билет до Николаева, рассчитывая потом доехать «зайцем». Это уже его вторая попытка попасть в родной город.
«Когда узнал об освобождении Херсона 11 ноября, сразу отправился в Николаев и три дня ждал автовокзала возможности попасть в город. Но так и не смог, потому что ни одну гражданскую машину не пропускалась», — рассказывает Евгений.
Встреча близких на вокзале в Херсоне
Александр Хоменко / hromadske
Поезд в Херсон едет медленно, словно осторожно. Время от времени взмахом руки нас приветствуют военные и местные жители. На городском вокзале необычно людно, много прессы.
Женщина, которая тоже ехала с нами в плацкартном вагоне, долго плачет и обнимается с близкими прямо у выхода из поезда. Мужчина, который с розой в руках ждал кого-то на перроне херсонского вокзала, встречает свою жену. Парня и девушку, бывших студентов, которые сначала просто не знали, что их николаевский поезд едет прямо до родного Херсона и не успели предупредить близких о приезде, встречает отец девушки, и они радостно фотографируются на вокзале.
Потому что всем нужно вернуться домой, особенно если их там долго ждут.