Отойдя с Харьковщины, россияне оставили после себя замученных мертвых и сгоревших живых. В лесу под Изюмом украинские власти нашли стихийное кладбище, где значительная часть погибших была похоронена без гробов или именных крестов — только под номерами. 447 человек, в том числе 5 детей, умерли во время российской оккупации города и были похоронены в лесу под Изюмом. Часть из них, вероятно, пытали. Это история о тех, кто не пережил русскую оккупацию.
«Из реки доставали с завязанными руками»: что россияне делали в Изюме
«В Изюме ничего, кроме могил, не держит». Кто похоронен на стихийном кладбище
Судебно-медицинские эксперты уносят тела с места массового захоронения в Изюме
Фото: Диана Буцко / hromadske
Отступив из Харьковской области, российская армия оставила после себя массовые захоронения тех, кто не смог пережить оккупацию. На одном из них в Изюме украинские власти после освобождения города нашли 447 погибших: часть была похоронена в братских могилах, на телах других — следы пыток. Украинское следствие надеется, что судебно-медицинская экспертиза поможет установить причины гибели жителей Изюма и привлечь к ответственности российских военных.
«Лиц вообще ни у кого не было»
Дом на Первомайской, 2 стал самой массовой «могилой» для гражданских в Изюме, когда 9 марта россияне его разбомбили. Жестокие бои за город развернулись с самого начала вторжения россии. Кроме артиллерии и танков, россияне подвергли Изюм авиабомбардировкам, поэтому местные в начале весны спускались в бомбоубежища.
В подвале дома на Первомайской в тот день укрывались около полусотни человек, и все они были погребены под завалами. Оккупационные власти не сразу позволили начать поиск погибших — только в конце марта. В течение месяца 71-летняя Галина Жихарева ходила на разбор завалов. Ежедневно женщина пешком преодолевала семь километров от своего дома до места, где жила семья ее сына, и наблюдала, как с восьми утра и до позднего вечера изюмские спасатели доставали погибших.
«Я все трупы видела. Все до одного — 45, — рассказывает Галина. — Там был Миша Яцентюк. У него семь человек погибли, а у нас восемь».
В доме на Первомайской, 2 жили четыре поколения семьи сына Галины — 49-летнего Александра Жихарева: теща, его 49-летняя жена Жихарева Татьяна, их 31-летняя дочь Елена Столпакова и ее 33-летний муж Дмитрий Столпаков с двумя детьми — 5 летней Олесей и 8-летней Александрой — и вторая дочь, 13-летняя Мария Жихарева.
Дом на Первомайской в Изюме после попадания российских бомб
Фото: Диана Буцко / hromadske
Когда украинские власти узнали о массовых захоронениях в Изюме, фотографии могилы семьи Жихаревых-Столпаковых одними из первых поразили мир. Из одних табличек на крестах было ясно, что российское вторжение убило целую семью. Однако о настоящем масштабе трагедии стало известно позже: в могилах с крестами и табличками были похоронены шесть погибших, еще двоих — внучку Марию и невестку Татьяну — Галина не смогла опознать. Их доставали последними, тела погибших были сильно повреждены, поэтому их похоронили в безымянных могилах под номерами на печально известном кладбище в Изюме.
«Когда вытащили, там ничего не узнать, — вспоминает Галина. — Один труп был без головы, сгоревшие лица. Лиц вообще ни у кого не было. Лицо сохранилось у одного из 45 человек — у моего сына. Его взрывной волной бросило под трубы».
Чтобы следователи смогли идентифицировать всех членов семьи, Галина Жихарева сдавала ДНК для экспертизы, когда на кладбище проводили эксгумацию. Как и родственники других погибших, похороненных в лесу в окрестностях Изюма.
Цветы на могилах семьи Жихаревых-Столпаковых
Фото: «Радио Свобода» / Дмитрий Лубинец
«Забирали россияне, а больше их никто не видел»
Песчанское кладбище расположено на улице Шекспира. Оно не единственное в Изюме, но именно здесь похоронили больше всего погибших во время оккупации. Сразу за упорядоченными могилами с памятниками среди высоких сосен виднеются безымянные деревянные кресты с номерами и кое-где — наскоро смастеренные именные таблички.
«Это фактически незаконное стихийное захоронение», — объясняет наблюдающий за эксгумацией Максим Климовец, первый заместитель руководителя Харьковской окружной прокуратуры. Именно поэтому, добавляет он, нужно провести судебно-медицинскую экспертизу всех тел — даже похороненных в обозначенных могилах, ведь уже во время внешнего осмотра стало ясно, что некоторые именные надписи на крестах ошибочны: подписана женщина, а из могилы доставали тело мужчины.
После освобождения города 16-23 сентября украинские правоохранительные органы проводили эксгумацию похороненных. Судебно-медицинские эксперты эксгумировали 447 тел погибших: 425 гражданских, среди которых было пятеро детей, и 22 военнослужащих ВСУ. Один из них, по свидетельству жены, — боец 93 механизированной бригады «Холодный Яр» Сергей Сова, воевавший на Изюмском направлении.
«Это ужас, — описывает свои эмоции от увиденного руководитель Харьковской областной прокуратуры Александр Фильчаков, которого hromadske встретило на месте массовых захоронений. — Я сам житель Харьковской области, всю жизнь прожил здесь и совершенно ужасно на это смотреть».
Судебно-медицинские эксперты уносят тела с места массового захоронения в Изюме
Фото: Диана Буцко / hromadske
По словам Максима Климовца, группа, за работой которой он наблюдал в один из дней, эксгумировала по меньшей мере каждое второе тело с признаками пыток. Кроме минно-взрывных травм и осколочных ранений, которые погибшие могли получить во время обстрелов, у нескольких из них были связаны руки, переломаны кости или веревка на шее. Все это может свидетельствовать о военных преступлениях, поэтому прокуратура открыла производство по факту нарушения законов и обычаев войны, сопряженного с умышленным убийством (ч. 2 ст. 438 УК Украины).
Хоронило погибших на стихийном кладбище Изюмское ритуальное бюро. Как рассказали его сотрудники, местные жители приходили с просьбами похоронить их погибших родственников, поэтому владелица бюро решила возобновить работу во время оккупации. Однако ритуальная служба хоронила не только тех, чьи родственники к ним обращались. Виталий Боровой, сотрудник ритуальной службы, занимавшийся захоронениями, рассказывает, что оккупационная администрация обязала их хоронить всех погибших в Изюме.
«Они сами подъехали и сказали: ваша задача — очистить, чтобы не было трупов видно, чтобы они все были захоронены. А какой выбор, как город утонул в труппах? Люди были на улицах, во дворах убиты, нужно было забирать, вывозить и всех хоронить», — рассказывает Боровой.
Среди погибших, которых хоронила служба, были и люди со связанными руками — их находили в лесу и реке.
«Очень много людей обращалось: забирали россияне, а больше их никто не видел. Где они, кто они — не знаем. Может, расстреляны, может нет. Убитых было очень много… Очень много людей россияне сами привозили в морг. Человек был ранен, мертв. А они убили, или где-то подобрали — я сказать не могу», — говорит Боровой. По его словам, по городу ездила машина, похожая на крематорий. Это может также объяснять, что россияне делали с телами своих погибших военных.
Житель Изюма Вадим Переверзев, чья семья погибла во время обстрелов
Фото: hromadske
Ритуальное бюро вело учет похороненных на стихийных кладбищах. Этот журнал изъяло следствие. В книге указано, кто под каким номером был похоронен, если имя человека было известно. С именными табличками хоронили тех, чьи родственники оплатили похороны. Три такие могилы hromadske на кладбище показывает местный житель Вадим Переверзев. Там похоронены его бывшая супруга, 58-летняя Светлана Переверзева, ее брат, 56-летний Виктор Ковалев, и их 83-летняя мать Алла Ковалева. Они погибли, как рассказали соседи, 9 марта во время обстрелов. От дома, гаража и флигеля, где семья тогда находилась, осталась только груда кирпичей. 30 марта Вадим узнал, что начала работать ритуальная служба, и попросил ее начальницу похоронить родственников. Все это время тела лежали в погребе, куда их из-под завалов перенесли местные спасатели. Руководитель ритуальной службы, по словам Вадима, согласилась, но сказала, что они могут это сделать только на кладбище на Шекспира, где меньше стреляли. Там погибших и похоронили, однако перепутали кресты на могилах Виктора и Аллы. Вадим присутствовал на эксгумации и бывшую жену сумел опознать только по одежде.
«Меня спрашивают: ”А что тебя держит в Изюме?” Теперь, в принципе, я говорю, ничего кроме могил. Вся, какая была родня — погибла», — говорит житель Изюма.