Чтоб уважали Сталина. Как красные партизаны "мордовали" Украину
Война в Украине, а точнее, начало устрашающих, т.е. террористических (лат. terror – "страх") обстрелов жилых кварталов, атаки на гражданские транспортные средства и объекты инфраструктуры заставляют вспомнить о силовом аппарате СССР, прямыми наследниками которого являются армия и спецслужбы путинской России. Например, в годы Второй мировой войны советские партизаны выходили за границы традиций и обычаев ведения войны. Их зверства не были вызваны или спровоцированы нацистской жестокостью и являлись не местью, а следствием прямых приказов или, реже, попустительством руководства, находившегося за линией фронта, в том числе Сталина. Рассмотрим их операции преимущественно на примере Украины.
Уже в директиве СНК СССР и ЦК ВКП(б) парторганизациям прифронтовой полосы 29 июня 1941 года содержалось указание: "В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников (отметим слово "всех" – расплывчатость в выборе цели. – А. Г.), преследовать и уничтожать их на каждом шагу…" Те же самые слова Сталин повторил в радиообращении 3 июля.
21 июля 1941 года начальник охраны войскового тыла Юго-Западного фронта Владимир Рогатин дал начальнику УНКВД по Киевской области приказ № е/АБ0029: "Перед… смелой и решительной частью… агентуры поставить задачу: поджог имущества (т.е. в первую очередь жилья. – А. Г.), а при возможности физического уничтожения пособников германского фашизма".
Первой относительно масштабной и известной акцией партизанского террора в Украине можно считать проведенный по Полтавщине в октябре – декабре 1941 года карательный рейд партизанского отряда им. Буденного под командованием Ивана Копёнкина, до войны занимавшего должность оперуполномоченного Татарбурнарского райотдела НКВД.
Командир отряда им. Будённого Полтавской области, Герой Советского Союза Иван Копёнкин
Согласно детальному рассказу Копенкина, уже в советском тылу в феврале 1942 года, его партизаны казнили мирных жителей, лояльно настроенных к немцам, агентов германских спецслужб, старост, "церковников" (очевидно, глубоко верующих людей или служителей религиозных культов), дезертиров из Красной армии, а также просто солдат, отпущенных немцами из плена. Расстреливаемые были в возрасте от 14 лет и старше. Копенкин откровенно сообщал о том, что убивал и членов семей указанных граждан – в том числе жену, мать и дочь одного старосты (бывшего кулака), мотивируя это тем, что они "активно распространяли антисоветские слухи". Искренность рассказа, вероятно, была обусловлена тем, что за месяц – в январе – сведения о рейде дошли до руководства НКВД СССР. Процитируем эту сводку о действиях партизан, которую подписал начальник штаба истребительных батальонов НКВД СССР Гавриил Петров: "За время деятельности партизанских отрядов Копёнкина в тылу немецких захватчиков, истреблено более 50 старост и других фашистских ставленников. В отряде имеется партизан по имени "Саша", истребивший один 25 немецких ставленников и предателей родины". Рядом с этими словами на документе, вероятно, заместителем Берия Иваном Серовым – документ адресован именно ему – нанесена рукописная помета: "Заслуж[ивает] награды".
Командир Черниговско-Волынского соединения, дважды Герой Советского Союза Алексей Фёдоров
Операции Ивана Копёнкина не являлись исключением – на Черниговщине Алексей Федоров уже в первом приказе по созданному им отряду Мало-Девического района 30 октября 1941 года в перечень лиц, предназначенных для уничтожения, включил не только "предателей", но и "недобитков": "в) село Стрельники – уничтожить всех кулаков, которые заняли бывшие свои хаты". Ветеран Красной армии Иван Шарый рассказывал автору этих строк, что в их селе Рейментаровка в той же области бойцы подчинённого Фёдорову отряда Бориса Туника разрубили топором на куски "кулака" Даниила Ивановича. На следующий день такая же участь постигла его жену.
В приказе НКВД УССР от 30 ноября 1941 года за подписью исполняющего обязанности начальника этого ведомства Сергея Савченко цели определялись довольно чётко: "…Захватчики… назначают старост, старшин и полицейских… председателей горуправ… комендантов... Деятельность этих фашистских ублюдков проходит совершенно безнаказанно с нашей стороны.
Наши органы… не уделяют достаточного внимания истреблению местной фашистской администрации...
Приказываю:
1. Немедленно организовать систематическое повсеместное… истребление фашистской администрации и их имущества, особенно старост, бургомистров, руководителей полицейских органов и агентуры гестапо.
2. Использовать для этих целей все имеющиеся в нашем распоряжении и изыскать новые дополнительные агентурные возможности.
Широко использовать для этих целей партизан, диверсионные группы…
3. Из числа имеющейся агентуры всех отделов и управлений, а равно за счет новых вербовок создать специальные тергруппы численностью три-пять человек для выполнения заданий по истреблению фашистской администрации..."
Отметим повторение установки на уничтожение имущества лиц, сотрудничавших с нацистами, – т.е., очевидно, жилья. Понятно, что в результате таких действий должны были страдать и члены семей "предателей". Речь идет о применении принципа коллективной ответственности, который на местах привёл к убийствам близких "врагов народа".
Исполняющий обязанности наркома внутренних дел УССР в 1941-1943 гг. Сергей Савченко
Харьковским партизанским отрядом, входившим в соединение Александра Сабурова, ранее служившего в ГУЛАГе, – в Киеве на курсах подготовки личного состава, за 10 месяцев 1941–1942 гг. в основном в прилегающих к Украине районах России было "расстреляно 28 человек изменников родины (полицейские, старосты, шпионы и т. д.)... Ликвидировано семей изменников с изъятием имущества – 30...". Это цитата из оперативного отчёта командира этого отряда Погорелова Сабурову. На 16 июня 1942 года в Харьковском отряде состояло 38 человек.
Находившийся в должности заместителя упомянутого Федорова Николай Попудренко 17 января 1942 года записал в дневнике, что в ходе нападения на полицейский гарнизон в селе Орловка в Холменском районе Черниговской области партизаны сожгли 20 домов.
Жительница села Сопыч Глуховского района Сумской области Евдокия Лаукина
Полевые исследования подтвердили подобную практику. Свидетельница событий оккупации в зажиточном русском селе Сопыч, расположенном в Глуховском районе Сумской области, Евдокия Лаукина рассказывала автору этих строк, что во время нападения партизан местная полиция в течение двух дней в феврале 1942 года оборонялась в церкви, а партизаны в это время убивали членов семей полицаев – женщин, детей, стариков. По её словам, партизаны в ходе бесплодных атак на высокое и прочное каменное сооружение потеряли 150 человек, а полицейских погибло только два. В оперативном же отчёте командир Червоного отряда Иванов утверждал, что партизанами в ходе этого боя было убито 83 полицая. В приказе по отряду по итогам боя за Сопыч отмечалось, что общие потери партизан составили 13 человек убитыми и 9 ранеными. "…Уничтожено путём сожжения более 50 домов полицейских".
Церковь села Сопыч, в котором местная полиция оборонялась от партизан в феврале 1942 г.
Согласно общесоюзной "Справке о результатах боевой деятельности партизанских отрядов, истребительных и диверсионно-разведывательных групп по состоянию на 10.3.42", подписанной упомянутым Гавриилом Петровым, на начало марта 1942 года партизанами УССР было уничтожено 295 жилых строений (хотя, вероятно, не вся информация доходила до Центра). В отчетных документах НКВД о деятельности партизан в начале 1942 года появилась отдельная графа "уничтожено деревень". Например, в Карело-Финской ССР партизаны до марта 1942 г. сожгли 15 деревень, а в оккупированной части РСФСР – 27.
Убийства нередко сопровождались пытками – для устрашения врагов, получения сведений при допросах, а также из-за обыкновенного садизма.
Одна из полевых комендатур доносила командованию тыловой зоны немецкой группы армий "Юг" о том, что 11 марта 1942 года в украинско-русском пограничье в ходе нападения на деревню Ивановка подчинённые Фёдорова – первого секретаря Черниговского обкома – отрубали руки детям полицейских. Можно было бы посчитать это выдумкой, если бы другие источники не сообщали о похожем. Жительница села Рудня Корюковского района Черниговской области Александра Шевченко рассказывала автору этих строк, что федоровцы, расстреляв в их селе в июле 1942 года 12 человек, "зубы повыбивали. Сперва намучают, а потом убьют". По словам жителя села Рейментаровка того же района Фёдора Разстольного, действовавший в их местности командир партизанского отряда Борис Туник "был варваром. По разговорам – солили людей, шкуру отдерут – солят".
Свидетель событий оккупации Фёдор Разстольной, житель села Рейментаровка Корюковского района Черниговской области
О распространенности партизанских пыток писал Хрущеву литератор Николай Шеремет, который провёл несколько месяцев в отряде: "Особенно жестокостью отличились партизаны Федорова. Я был свидетелем, как полицаев били до крови, резали ножами, поджигали на голове волосы, привязывали за ноги и на аркане конем волочили по лесу, обваривали горячим чаем, резали половые органы".
Запугивание проходило во впечатляющих масштабах: партизанский командир Иосиф Сень после войны рассказывал советским органам об уничтожении целого "полицейского" села на территории России: "С 27-го на 28 апреля [1942 г.] было наступление – Сабурову, нам и Эсманскому отряду поручили взять Середино-Буду. Но, чтобы ее взять, нужно было брать с. Зерново, которое было опорным пунктом, ибо там была полиция трех районов. Сначала мы предложили полиции сдаться без боя. Полиция к нам не хотела переходить… Чтобы отвлечь внимание, наша артиллерия била на Середино-Буду. На Зерново вели наступление. К 11 часам ночи подошли к Зерново и начали поджигать дома. Из 380 домов осталось 25 домов. Это было самое вредное село".
Командир Объединённого, а затем Житомирского партизанского соединения, Герой Советского Союза Александр Сабуров
Вышеназванные Алексей Фёдоров, Иван Копёнкин и Александр Сабуров получили Звёзды Героя Советского Союза 18 мая 1942 года и продолжили воевать. Записи из дневника командира одного из отрядов соединения Фёдорова Григория Балицкого показывают, что террор не остановился: "15 сентября 1942 г... Я принял решение проучить полицию с. Корма (Беларусь. – А. Г.)… Пошли дела. Полицейские хозяйства уничтожались с кодлом (т.е. вместе с семьями. – А. Г.). Необходимые вещи для партизан изымались… Эта операция дала возможность пополнить базу продуктов питания… Ребята зажили по-настоящему.
16 сентября 1942 г. Настало утро дележки, делили хлеб, яички и свиней… Было решено, чтобы все вещи и продукты после операции делить пропорционально между группами, но вышло так, что сам Аллах не разберет".
Сообразно приказам Центрального и Украинского штабов партизанского движения (ЦШПД и УШПД), с конца 1942 года партизаны в основном старались перетянуть коллаборационистов на свою сторону, убивая "только подозрительных". Это отметила сводка СД 12 февраля 1943 года, описавшая ситуацию в Украине: "В увеличивающихся объемах банды выступают сейчас также против членов семей участников охранных формирований. Только на протяжении одной недели около 120 человек, у которых родственники были участниками охранных формирований, были убиты или уведены. Этим предпринимается попытка принудить охранные формирования к оставлению их службы при немецких полицейских органах. Листовка с содержанием: "У всех, кто идет против славянских народов, кто помогает немецкому врагу, будет расстреляна семья" – показывает централизованное руководство этими действиями".
Стремление перетянуть на свою сторону противника не отменило пытки, что показывает, среди прочего, дневник Балицкого: "4 апреля 1943 г... Привели бургомистра (верного слугу немцев). Вечером его привели в штаб соединения, здесь его докончила партизанская рука. Били этого мерзавца кто чем мог, кроме этого поливали кипятком. Обед в штабе соединения. Пили водку, еще немного попало партизанской водки, которая имела крепость 96 градусов. Настроение после этого было исключительно хорошее. Поздно вечером в штабе соединения был организован небольшой концерт. Выступали партизаны с песнями и рассказами, были танцы".
Согласно сообщению главы 4-го управления НКГБ СССР Судоплатова в ЦШПД, 25 июля 1943 года соединение Сабурова превратило в пепел ни много ни мало, а Давид-Городок в Беларуси: "Когда ночью отряд ворвался в местечко, немецкие солдаты и полиция вышли из местечка в казармы, захватив с собой оружие и боеприпасы. Все они остались невредимы. Тов. Сабуров отдал, якобы (это слово вписано от руки. – А. Г.), приказ дома жителей местечка разграбить, а само местечко сжечь. Бойцы тотчас же бросились по квартирам и, разграбив их, местечко сожгли".
Обратим внимание, что до настоящего момента речь в статье шла о репрессиях в восточных и центральных областях Украины, а также в России и Беларуси. Но наибольшего размаха красный террор достиг в 1943–1944 годах в ходе борьбы против ОУН и УПА, преимущественно на православной Волыни.
О предыстории сожжения партизанами первого украинского села в Рокитновском районе Ровенской области в начале марта 1943 года рассказал ветеран соединения Ивана Шитова Сидор Калашников в советском тылу в сентябре того же года: "Одна наша группа возвращалась после спущенного эшелона по дороге Сарны-Олевск. В Карпиловке их остановили бульбовцы, трех человек убили. После этого мы пошли в Карпиловку, разоружили их и предупредили: "Если будете этим заниматься, село сожжем". Они ещё больше обозлились, вторую группу в этой Карпиловке обстреляли, и у нас тоже потери были. После этого мы пришли в село и под корень сожгли…"
Тимофей Строкач, в 1941-1945 гг. – зам наркома внутренних дел УССР, в 1942-1944 гг. – начальник Украинского штаба партизанского движения
Тимофей Строкач, получив от Сабурова сообщение о другом подобном случае – расстреле его подчинёнными "в ответ" на убийство партизана нескольких десятков "националистов", 22 апреля дал отмашку на проведение массовых расправ: "Действия отряда имени 24-летия Красной Армии одобряю. В каждом случае их нападения – жестоко карать. Листовками предупредить, что за одного партизана будет уничтожено 15 оуновцев и их немецких хозяев". Эта рекомендация была точно выполнена сабуровцами.
О результатах этой политики свидетельствуют, в частности, донесения ОУН с территории Западной Украины с лета 1943 г.
В июне 1943 года "в Колковском районе [Ровенской области] большевистская банда в числе 90 человек, по адресу – поляков, напала на село Пельче. Народ кинулся в бегство, банда ворвалась в село и грабила что попало, а всех, кто лишь попадал под руку, беспощадно убивала. В этом селе убито 35 человек".
Оперативные отчеты советской стороны свидетельствуют о подобных операциях красных партизан. Например, согласно журналу учета боевых действий отряда им. Хрущева Житомирского соединения им. Щорса, 29 июня 1943 года в селе Кобыльня Корецкого района Ровенской области "во время боя, который завязался с националистами, зажигательными пулями сожжено 30 домов семей националистов, убито 2 националиста, добыт националистический флаг". В этой операции, прошедшей для партизан без потерь, которой руководил командир Салоненко, участвовало 19 человек.
В июле 1943 года противостояние советских партизан с бандеровцами приобрело еще более бесчеловечные формы, что показывают бандеровские отчёты: "В последнее время сожжены следующие села и убиты наши члены и сочувствующие: в районе "Высоцк" (северной части Ровенской области. – А. Г.), село Серники – сожжено 60 хат, убито 40 семей, около 100 семей пошло в подполье и живут в других селах и городах. В селе Иваничи убито 10 семей, в селе Вичавка убито 30 человек, около 70 семей [ушло] в подполье. В селе Золотое сожжено 25 хат, убито 2 семьи наших членов, которые пошли в УПА. В Столынском р-не (Пинской области БССР. – А. Г.), село Ричица, сожжено 30 хат, убито 5 наших семей, в селе Бродец убито 2 члена [ОУН], хаты сожжены. В Дубровицком р-не [Ровенской области] проходящие большевицкие группы сожгли село Орвяница – 12 хат, в с. Нивецка сожжено 10 хат, убита девушка ("юначка") (член молодежной организации ОУН. – А. Г.), в с. Грани – 40 хат (часть перед этим сожгли ляхи с немцами), в с. Трипутне – 10 хат, в селе Залишаны – 90 хат. (...) При нападениях на наши села как свихнувшиеся кидаются с бранью на могилы в честь героев, раскапывают [их] руками, ломают кресты… В с. Нивецк, Дубровицкого р-на [Ровенской области], одна проходящая банда привязала к кресту одного нашего члена и вместе с могилой при помощи мины разорвала".
Командир Тернопольского соединения им. Хрущёва Иван Шитов
Проводя через Ровенскую область Винницкое соединение, его командир Яков Мельник 15 августа сделал запись в дневнике: "В селе Томашгород догорали дома. Я спросил местных жителей: "Кто спалил село?" Стоявший неподалёку старик ответил, что два дня назад село сожгли партизаны под командованием Шитова за то, что кто-то в селе в них выстрелил...". После войны в советской документации появились сведения о том, что Томашгород уничтожили немцы, убив при этом 702 человека. Возможно, на действия оккупантов списали результаты партизанского террора.
Развиваясь, конфликт партизан с повстанцами дошел до западного белорусско-украинского пограничья – стыка Волынской и Брестской областей. В августе 1943 г. члены подполья ОУН(б) сообщали оттуда: "На Берестейщине много сельского населения бежит от немцев и от красных, так как красные грабят, стреляют, и даже буквально вырезают наиболее сознательный элемент, а когда пьяные, то часто уничтожают кого попало. (…) У кого найдут хотя бы обрывок нашей литературы, тому чаще всего приходится прощаться с жизнью".
Анологичная ситуация царила в конце лета 1943 года в Ровенской области: "Костопольщина... Красные партизаны находятся в Цуманских и Оржевских лесах и оттуда время от времени нападают на западные села Дераженского района, исключительно в целях грабежа... От красных население бежит точно так же, как и от немцев... Часть ляхов (из-за террора УПА. – А. Г.) бежала за [реку] Случь Людвипольского района и там создала свой партизанский отряд, как сообщают, в числе 1000 человек. Партизаны эти сотрудничают с красными, время от времени нападают и грабят мирное население, жгут отдельные хаты и без разбора убивают пойманных людей". "В некоторых селах Столынского и Высоцкого районов (пограничье Ровенщины и БССР. – А. Г.), где стояли наши отряды, по их уходу большевики терроризировали население. Например, в селе Бутове привязали людей к седлам коней и таскали по полю, приговаривая: "это за то, что кормили секачей".
Общая картина партизанского террора на Волыни и Полесье в сентябре 1943 года дана в отчете подпольщика ОУН с территории северо-западной Украины: "Где могут временно останавить наш рост, там пользуются безоглядными методами, даже людей, которые ведут наши отряды как проводники, убивают. (...) …Под маркой УПА входят к людям и таким образом открывают своих врагов, которых беспощадно убивают".
Нередко красные партизаны превращали в пепел строения в тех же деревнях, в которых до этого карательные операции проводили немцы. Октябрь 1943 года, север Ровенской области: "Район "Замок". Большевистские банды грабили села: Крута, Слобода, Клесов, Сохи. В последнем убили 10 человек. Сожгли заново с. Чудань и большую часть с. Каменное. Замордовали при этом 10 человек. (…) Село Дерть окружили, ограбили (забрали до 300 шт. скота). Тут поймали одного крестьянина, посадили на могилу и подорвали её. 3.XI снова напали на с. Боровое, дожгли хозяйства, которые оставались немцами не сожженными, и убили 20 крестьян".
Осенью в Сарненском районе Ровенской области бандеровцы, сами того не зная, зафиксировали самую большую партизанскую расправу не только в Украине, но и во всём СССР: "На село Карпиловку напали ночью красные банды в большом количестве – ограбили, сожгли и убили при этом 183 наших крестьянина..."
Размах террора приводил к тому, что под удары партизан попадало даже лояльно настроенное к ним население. Командование Черниговско-Волынского соединения с негодованием писало в УШПД о своих коллегах: "21 ноября [1943 г.] партизаны польского отряда [им.] Костюшко, входящего в бригаду [под командованием] Шубекидзе Пинского соединения [БШПД], сожгли партизанское село Любязь, Любашевского района Волынской области, [в] количестве 250 хозяйств.
[В] ноябре 4 разведчика [в] пьяном виде двигались [на] разведку [в] Любязь. По дороге их крестьяне предупредили, что [в] село прибыли националисты, [но] они, не обращая внимания, двинулись [в] село, [в] результате [чего] были убиты националистами. Командование в отместку решило уничтожить все село, что и сделали".
Это сделал сводный отряд им. Сталина под командованием Ивана Конотопова: из состава отрядов им. Чапаева и им. Костюшко Пинской бригады было выделено 50 человек, которые и спалили деревню. После войны уничтожение Любязи по "катынской модели" списали на немцев.
Спустя месяц те же самые партизаны устроили подобную операцию в том же самом районе. О ней спустя много лет рассказывал очевидец – местный житель Валерий Гладич: "Красные напали на село ночью 19 декабря 1943 г. До утра оно было почти уничтожено. Начали с южной стороны. Убивали всех, кого видели. Первыми убили Марчика Степана и его соседку Матрену с восьмилетней дочкой, Хвесик Николая и Хвесик Матрену с десятилетней дочкой, Мельника Василия. Семью Хвесик Ивана (жену, сына, невестку и ребенка-младенца) убили и кинули в горящую хату. В общем на протяжении той кровавой ночи без вины погибло 50 человек. В ту же ночь погибли и родители моей будущей жены Никанор и Агафья Божко. Погибла также сестра Гладича Николая Антоновича Евгения, а мать его была тяжело ранена".
В отчете ОУН количество погибших в ходе этой операции несколько меньше: "Дня 18.ХІІ.43 г. красные в числе 150 персон напали на с. Ляховичи, в котором пребывала наша боёвка. Не обладая автоматическим оружием, [она] должна была из села выйти. Красные сильно пограбили селян, сожгли пол-села, убили 25 персон, 15 ранили, 10 забрали с собой. В бою ранен один наш друг из боёвки, красных убито двое".
Сохранился об этом событии и оперативный отчёт командования отряда им. Костюшко Пинской бригады БШПД: "Удар на националистический пост в с. Лахвичи ночью с 18.ХІІ [на] 19.ХІІ.43 г. совместно с группой автоматчиков, призначенных (так в тексте. – А. Г.) с п[артизанского] отряда за Буг. В уличном бою убито до 40 человек националистов (сорокакратное преувеличение. – А. Г.) и (далее честно. – А. Г.) до 30 человек было мирного населения. Взята 1 трофейная винтовка". Командовал отрядом Чеслав Клим.
На волынских украинцев обрушивался также террор польской Армии Крайовой. Например, бандеровское донесение 25 декабря 1943 г. сообщает: "Людвипольский район (восток Ровенской области. – А. Г.)... Большевистские банды часто нападают на села Хотынь, Быстричи, Великие Селища, Маренин, Бильчаки, Усте, Поташня, Антолин и Билашовка. Они жгут хозяйства, грабят и жгут людей... На 1.XII в районе насчитывается 18 сел сожженных, в том числе: 7 сел сожжено немцами, 9 – поляками, а два – красными".
Не единичными были случаи минирования партизанами различных объектов – в террористических целях: "29.12.43 перед вечером красные в числе 18 человек напали на с. Якуши, где ограбили нескольких селян и священника и убили находящегося в то время в селе работника военной разведки "Карого". Ограбив, подложили под его труп мину, которая взорвалась, когда селяне поднимали его труп для похорон". А вот как действовало на севере Волынской соединение им. Молотова, командиром которого был Пётр Коротченко: "В с. Рудни в ночь на 5.02[1944 г.] красные сожгли несколько хозяйств. Люди убежали в лес. Красные "хозяйничали" тут и в Кукариках пару дней… разваливали печи в хатах, напаскудили везде в помещениях. Заминировал в Рудне 5 лучших хат, из которых 3 уже разрушено минами...
Дальше пошли в Мшанец, где стояли до 9.02... Красные убили одного 50-летнего человека, у которого нашли оружие сына… Выбирали мед, уничтожая огнем ульи, стреляли коней, насиловали женщин". Пётр Коротченко в оперативном отчёте писал, что "население этих сел в подавляющем большинстве было националистическим и с вступлением нас в эти села поголовно бежало в леса".
Как сообщал бандеровский подпольщик в январе 1944 года с западного Полесья, "всякая связь и работа с повстанческим движением данных территорий прервана, причина известна: безоглядный террор и уничтожение всего, что украинское, с лютостью, присущей дикарям сталинской эпохи".
По сведениям ОУН, в начале февраля 1944 г. на село Маневичи Козельского района Волынской области "напали красные "Дяди Пети" (командира партизанского отряда РУ ГШ КА А. Бринского. – А. Г.) "федоровцы" (вероятно, подчиненные Алексея Федорова, но не исключено, что и Ивана Федорова – командира Ровенского соединения № 2. – А. Г.) и забрали с собой 30 человек селян и расстреляли".
В некоторой степени и Галиция испытала на себе тяжелую руку партизан. Например, о соединении Шукаева бандеровская разведсводка сообщала: "В Черный лес с конца апреля пришли большевицкие партизаны в силе около 600 человек. Они осели в лесу и делают нападения на лежащие рядом села. 29.4. напали они на с. Грабовку, сожгли более десяти хозяйств и убили страшным способом 18 гражданских лиц, 5 бойцов из отряда "Ризуна"... Расстреляли они также 2 священников..."
Оперировавший во Львовской области в июне 1944 года партизанский отряд численностью около 500 человек в донесении националистов, как обычно, назван бандой: "Отступая, [банда] убила 6 украинцев, двое застреленных – неизвестны, двое повешенных – неизвестны, двое замученных – из с. Михайловка. Замученных нашли с обожженными на огне животами, ошпаренными в кипятке руками и ногами, вынутыми глазами и отрезанными носами и языками".
Командир Каменец-Подольского соединения им. Михайлова, Герой Советского Союза Антон Одуха
Случаи партизанского террора отмечались даже после окончания немецкой оккупации. Например, 21 марта 1944 года бандеровская самооборона села Большая Мощаница Мизочского района Ровенской области обстреляла группку партизан из отряда им. Берия Каменец-Подольского соединения им. Михайлова. В ответ соединение окружило село, а предпринятые националистами попытки переговоров ничего не принесли, и село было полностью уничтожено. Об итогах операции командование соединения сообщало в УШПД: "В результате боя уничтожено 224 чел., взято [в] плен 21 чел., число раненых не установлено. Взяты трофеи: 2 ручных пулемета, один автомат, 50 винтовок.
Наши потери: 4 раненых, 9 убито, 10 пропало без вести. Во время боя с нашей стороны была артиллерия и минометы, в результате чего в селе возникли пожары..." Проводивший этот бой Антон Одуха через четыре месяца был удостоен звания Героя Советского Союза.
Обобщающую картину партизанского террора в западных областях УССР в годы советско-германской войны дал в своем отчете комиссар Каменец-Подольского соединения им. Жукова П. Миронов: "У большинства партизанских отрядов сложилось такое мнение, что поголовно все жители Западной Украины националисты, и с заходом в села производили почти повальное изъятие скота и имущества и убивали мужское население в порядке мести за погибших диверсантов. Так было в с. Бельчаки (Людвипольского района [Ровенской области]), где соединением [им. Хрущева под командованием] т. Шитова в июне 1943 г. было спалено почти все село. Так было в селе Запруда Сарненского района [Ровенской области] со стороны [Каменец-Подольского] соединения [им. Жукова] т. Скубко. То же делали и другие соединения".
Карта сожжённых сёл на Волыни и в Полесье, составленная на основании донесений подполья ОУН. Источник: Літопис УПА. Т. 2. Ред. Є. Штендера. – Торонто, 1992
Для того чтобы показательно проиллюстрировать описание партизанского террора на Волыни, приведем рассказ Раисы Сидорчук, жительницы села Старая Рафаловка Владимерецкого района Ровенской области. Речь идет об уничтожении этого села в октябре 1943 года подчиненным РУ Генштаба Красной армии бригадой Антона Бринского совместно с партизанами Алексея Фёдорова. Карательная операция была произведена в разгар войны между бандеровцами и коммунистами. Но репрессии партизан против населения начались еще до создания УПА: "Немцы наш городок огибали. Они в Новой Рафаловке, это километров за 15 от нас, стояли. А в лесах вокруг Старой Рафаловки вскоре зашевелились красные партизаны... Часто наведывались в наш городок. Называли себя партизанами "Дяди Пети" (полковника А. Бринского. – А. Г.), а еще – петровцами... Мы встречались с ними, вместе пели песни, помогали им продовольствием...
Добрые наши отношения с петровцами закончились, как только они вошли в силу. Началось с того, что партизаны "Дяди Пети" взялись "вершить суд" над семьями, ребята из которых оказались в шуцманах. Тогда и по этой причине совершили дикую расправу над семьей Пасевичей. В ней, кроме старших, было двое девчат, и ребята – Николай, Дмитрий и Леонид, который служил в шуцманах. Николая спасло то, что ушел в тот вечер из дома... А старшего Пасевича убили сразу... Всех постреляли. В старую Пасевичиху, Палажку, в мать то есть, которая на все это должна была смотреть, всадили под конец три пули. Но судьба распорядилась так, что Пасевичиха как-то выжила и прожила еще лет 20...
Также расправились они и с семьей Яновицкой Марии, у которой только младший парень остался, и с семьей Паламарчуков... Всего детей в семье было семеро. Сыновья Иван (он в шуцманы пошел), Андрей, Георгий и дочери Надя, Клава, Юля, Вера...
Всех Паламарчуков, кроме Ивана и Георгия, которых партизаны не застали дома, поставили на колени и расстреляли...
А рядом с этим велись и обычные грабежи... Когда такое началось, должны мы были прятаться от петровцев хуже, чем от бандитов. Сперва в погребе пересиживали их нападения, а потом отец на пасеке, в уголке, где заросли были и крапива непролазная, выкопал для меня тайник...
В 1943-м пришли в Старую Рафаловку бандеровцы. Много. Какое-то подразделение УПА. Псевдоним проводника был "Верный". Мы встревожились, так как кто его знал, зачем и что от них ожидать. Но никого, видим, не трогают. Даже в дома не заходят... Потом оставили из своих 16 человек гарнизон, да и ушли куда-то...
Как-то рано утром разжигаю печку, слышу, будто выстрел где-то. Потом родителей вопль: "Убегайте, прячьтесь на пасеке!"
А стрельба уже со всех сторон. И горит уже. Мы спрятались, а Галя (соседская девочка. – А. Г.) нет... Я вылезла: Галя, вижу, бежит. Корзиночки впереди себя с котятами несет. Я ей: "Сюда!" А она машет руками: "Подожди, сейчас!" Ошалевшая со страха. Понесла котят к хлеву. А через некоторое время оттуда такой вопль ужасный, что не передать.
Когда все уже успокоилось, узнали: это петровцы окружили Старую Рафаловку и повели "бой с бандеровцами". Бандеровцев убили нескольких, а городок наш, считай, полностью уничтожили. И людей ни в чем не виноватых убили, не скажу даже сколько. Галю живьем в огонь бросили. Обгорелый труп дяди нашли мы около хлева. А на дворе и возле дома – тоже сгоревших – еще шесть трупов тех, кто искал себе, где мог, спасения. В нашем хозяйстве уцелел только погреб. В нем обнаружили Олежку (соседского ребенка. – А. Г.). Был в новеньких, бабкой сшитых башмачках и с распоротым штыком животиком. Мать его в другом месте пряталась.
Спаслась. Сказали ей про сына. Прибежала, забрала... Несет в охапке Олежку, кишки у него из живота выпали, волочатся по дороге, путаются у матери под ногами. Она же и не замечает ничего, ум от горя утратила.
Такого Старая Рафаловка за все свое существование, наверное, не знала. А красные согнали всех, кто уцелел и на глаза попался, разгребать насыпанный бандеровцами курган (памятник погибшим за независимость. – А. Г.). Не разрешили даже лопат взять. Должны были голыми руками, пусть и кровь из-под ногтей, разгребать, хоть зубьями грызть и горстями разносить, пока ровным то место не стало. Потом всех, кто разгребал, расстреляли... Петровцы знали, в какой хате чем можно поживиться, как и то, что основные силы УПА под командованием "Верного" тогда ее оставили, и поэтому можно было показать свой "героизм".
Командир одного из взводов, участвовавших в этой операции, – Борис Гиндин – в интервью автору этих строк спустя шесть с лишним десятилетий отрицал наличие жертв среди мирного населения, хотя хорошо помнил детали операции. Однако в его дневнике, копия которого хранится в архиве московского Центра "Холокост", события других дней обрисованы подробно, а запись напротив 14 октября отличается выразительным лаконизмом: "Бой в Рафаловке с националистами".
Слева – командир разведывательной партизанской бригады, Герой Советского Союза Антон Бринский, справа – Борис Гиндин. Фото из архива НПЦ "Холокост"
Рассказ Сидорчук подтверждается донесением политического референта Военной округи УПА "Зарево" за октябрь 1943 года: "Большевики... Напали на Старую Рафаловку, которую сожгли. Убили 60 человек, из них 8-х из рай[онного] актива. Убит политический референт „Тетеря“ (Бугай). Грозили смертной казнью за поддержку УПА".
Оценим "точность" партизанского террора – сожжено большое село, убито 60 человек, а кров и хозяйство потеряли сотни людей. Из убитых только 8 (13,3 %) – члены ОУН.
Не будет лишним вспомнить, что спустя два с половиной месяца после этого погрома командир Черниговско-Волынского соединения Алексей Федоров получил вторую Золотую Звезду Героя Советского Союза (04.01.44), а полковнику Антону Бринскому ("Дяде Пете") присвоили это звание Героя Советского Союза 4 февраля 1944 г. – через два с половиной месяца после того, как бойцы из его бригады вместе с фёдоровцами сожгли Старую Рафаловку.