"Фотография, на которой я есть". Рассказ Астафьева помог раскрыть тайну репрессированной семьи
На фоне простого деревенского дома с резными ставнями ребятишки в несколько рядов, кто в платочке, кто в шапке-ушанке, крепко держат материю с надписью: "Овсянская нач. школа, 1 ступень". Кто-то удивлен, кто-то поджал губы, почти никто не улыбается. Когда стало известно, что в Овсянку едет фотограф, местные бабы спешно собирали по деревне одежду. Одели своих детей в самое лучшее, что было, но все равно получилось очень бедно. Рассказ Виктора Астафьева "Фотография, на которой меня нет" автобиографичен. Главный герой, маленький Витя, тоже очень хотел попасть на снимок, но накануне заболел, и бабушка его не отпустила. В итоге снимок у него есть, а его самого на фотографии – нет.
Учащиеся школы в деревне Овсянки. В красном кружке – лицо Михаила Филиппова
Но для писателя это давнее событие стало поводом рассказать о том, как "раскулачивали" его родную деревню в начале 1930-х годов, как людей выбрасывали на улицу из собственных домов:
"Раскулаченных и подкулачников выкинули вон глухой осенью, стало быть, в самую подходящую для гибели пору. И будь тогдашние времена похожими на нынешние, все семьи тут же и примерли бы. Но родство и землячество тогда большой силой были, родственники дальние, близкие, соседи, кумовья и сватовья, страшась угроз и наветов, все же подобрали детей, в первую голову грудных, затем из бань, стаек, амбаров и чердаков собрали матерей, беременных женщин, стариков, больных людей, за ними "незаметно" и всех остальных разобрали по домам.
Днем "бывшие" обретались по тем же баням и пристройкам, на ночь проникали в избы, спали на разбросанных попонах, на половиках, под шубами, старыми одеялишками и на всякой бросовой рямнине. Спали вповалку, не раздеваясь, все время готовые на вызов и выселение".
Виктор Астафьев. "Фотография, на которой меня нет"
Библиотека-музей им. Виктора Астафьева. Встреча писателя с Президентом России Б.Ельциным. Май 1996 г.
Групповой снимок, на который не попал будущий писатель, находится в архиве библиотеки музея имени В. П. Астафьева. В марте 2020 года сотрудники библиотеки сделали пост с этой фотографией на странице своего музея "ВКонтакте". Спустя несколько дней под постом появился комментарий Дарьи Харламовой из Санкт-Петербурга, сообщавшей, что такая же точно фотография много лет хранится в её семье. Михаил Филиппов – дедушка Дарьи – учился в овсянкинской школе и, в отличие от Астафьева, попал на снимок.
"У нас дома была фотография, которую дедушка очень берег. Смотреть ее можно было только в бабушкиных руках из-за ее огромной ценности для дедушки", – написала Дарья.
Дарья не первый год безуспешно искала в соцсетях информацию о школе, в которой учился её дед. Публикация Астафьевского музея помогла ей узнать всю правду о том, как семья дедушки была репрессирована в 1930 году и в каких условиях её родственники отбывали сибирскую ссылку.
Об истории своих поисков Дарья Харламова рассказала корреспонденту Сибирь.Реалии.
"Эксплуатируют крестьян, путём раздачи им работы"
– 24 февраля 1930 года моего дедушку Михаила Филиппова вместе с родителями и остальными братьями из Подмосковья отправили в ссылку в Восточно-Сибирский край, – говорит Дарья Харламова. – Вместе с ними туда же сослали двух дядьев дедушки с семьями. Таким образом, был арестован весь огромный род Филипповых.
Семья Филипповых. Тимково. 1925 г.
– За что? В деле фигурирует обвинение братьев Филипповых в том, что "они в своей старообрядческой моленной проводят злостную антисоветскую агитацию. Под видом религии эксплуатируют крестьян, путём раздачи им работы, а беднота под влиянием Филипповых категорически отказывается вступать в колхоз". Решением суда они были признаны социально опасными для дальнейшего пребывания в деревне Тимково (Ногинского района Московской области) и приговорены к 7 годам ссылки с конфискацией всего имущества и передачей его в колхоз.
Позднее дело братьев было пересмотрено, и ссылку сократили до 3 лет. В один из этих годов заезжим городским фотографом был сделан групповой снимок на фоне школы, которая изначально была домом деда Астафьева – Павла, раскулаченного с началом коллективизации.
Дарья Харламова
В мае 2021 года Дарья получила из ГАРФа копию Архивно-следственного дела братьев Филипповых №49316. По какой-то причине некоторых страниц в деле не хватает. И все же это 28 уникальных для ее семьи страниц. Из дела она узнала, кто были свидетелями ареста и за что прадедов сослали в Сибирь. Также стало известно точное место ссылки: Красноярский край, Манский район, деревня Известково.
Молодожены Степан и Февронья Филипповы. 1909 год
Февронья, жена прадеда Дарьи, поехала за мужем вместе с сыновьями Михаилом и Фёдором. Где были в это время двое средних детей, Василий и Иван, неизвестно. Двум старшим, Олимпиаде и Николаю, удалось избежать ссылки. Николай, в то время 17-летний юноша, уехал из деревни на учебу. Его жизнь оказалась короткой. Он погибнет на фронте в 1942 году. А Олимпиада, когда пришли арестовывать семью, схватила узелок с вещами и выпрыгнула в окно. В деревне у нее был жених, с которым они уехали к родственникам в Орехово-Зуево. Какое-то время прятались, а потом пошли работать на завод. Получили комнату, где прожили всю жизнь, родив двоих детей. И до конца жизни так боялись родственных связей с "врагами народа", что ничего не рассказывали детям о семейной истории. 75-летняя дочь Олимпиады, живущая в Москве, была очень удивлена, когда её разыскали. Женщина не знала о том, что ее бабушка была в ссылке.
"Гонят в лютые сибирские морозы пешком, почти не кормят"
В 1933 году, по прошествии 3 лет ссылки, Фёдор Филиппов, был вызван повесткой в прокуратуру города Красноярска. Его брат Степан (отец Михаила и прадед Дарьи), подумав, что Фёдора освобождают (срок ссылки подходил к концу), отправился в город вместе с ним. Но вместо освобождения братья получили новый срок, отбывать который их отправили куда-то на север, в сторону Енисейска.
Февронья узнала об аресте мужа случайно, получив единственное и последнее письмо от Степана. Он писал, что "их гонят в лютые сибирские морозы пешком, почти не кормят, дают полстакана муки в день, и этап через несколько дней должен продолжиться". Письмо, уже после смерти Степана, переслала родным его землячка, тоже ссыльная, которую он встретил на этапе. Подробности его судьбы семье не известны, как и судьба его брата Федора. Дарья отправляла запросы в ведомства Красноярского края, писала в красноярский "Мемориал", но никакой информации не получила.
Михаил и Фёдор Филипповы
После того как Степана арестовали во второй раз, Февронья решила вернуться домой. В подмосковной деревне Тимково, откуда в 1930 году забрали семью, родных у нее не осталось, поэтому она уехала к родственникам в Павловский Посад. Михаил Филиппов, которому на тот момент было 14 лет, остался в Сибири и устроился на работу – сплавлять лес по Енисею. Занятие это было опасное, несколько раз Михаил чуть не погиб. Но, когда начальство узнало, что парень владеет грамотой, его повысили, назначив на должность счетовода. В 1939 году Михаила призвали в армию, он прошел советско-финскую и Великую Отечественную войну.
Тонул во время сплава бревен
Михаил Филиппов, 14 лет
– Дедушка умер, когда мне было 10 лет, – рассказывает Дарья, – на тему ссылки он не очень любил разговаривать. Единственное, что мы знали, что вся семья подверглась репрессиям. Но никаких других подробностей нам известно не было. Он рассказывал, как несколько раз чуть не погиб, когда во время сплава проваливался между бревен, и как его из-под них вытаскивали. Позднее он стал счетоводом, в его обязанности входил учёт количество плотов, которые спускают по Енисею.
По воспоминаниям Михаила, еды в сибирской ссылке практически не было, выживали чудом. Дети очень болели, один ребенок умер. Хотя голод был искусственно создан усилиями тех, кто раскулачивал и разорял деревню:
"Картошка, овощь, соленая капуста, огурцы, бочки с грибами оставались в подвалах покинутых подворий. Их нещадно и безнаказанно зорили лихие людишки, шпана разная, не ценящая чужого добра и труда, оставляя открытыми крышки погребов и подвалов. Выселенные женщины, ночной порой ходившие в погреба, причитали о погибшем добре, молили Бога о спасении одних и наказании других. Но в те годы Бог был занят чем-то другим, более важным, и от русской деревни отвернулся".
Виктор Астафьев. "Фотография, на которой меня нет".
После смерти одного ребенка Февронья решила во что бы то ни стало спасти маленького сына Федю и отправила его в родную деревню Тимково со старшим братом Николаем. Родственники выделили им кладовку, где братья и жили. Когда вернулась из ссылки Февронья, Федор к ней не поехал, а так и остался жить с братом, потому что всю жизнь был ему благодарен за спасение.
Фотография пролила свет на судьбу
Если бы не это фото, рассказывает Дарья, она бы так и не узнала всей правды о своей семье. В школе она читала произведения Астафьева, дома тоже были книги писателя. Но она и представить не могла, что "Фотография, на которой меня нет", расскажет ей о судьбе её собственных предков. Для Дарьи это стало настоящим откровением.
Михаил Филиппов с женой и дочерьми. Конец 1950-х гг.
– Точно такой же снимок всегда хранился у нас дома, это единственная "ссыльная" фотография дедушки. Когда его не стало, прошло какое-то время, и я попробовала "вбить" название школы, которая на нем изображена, в интернет-поисковик. Но, видимо, делала что-то неправильно, и поиск ничего не давал. А вот моя двоюродная сестра Марина оказалась более настойчивой, и ей удалось найти фото из библиотеки в селе Овсянка. Она мне сразу же написала, мол, смотри, оказывается этими фотографиями пестрит весь интернет. Мы связались с сотрудниками библиотеки и узнали, что они давно ищут родных изображенных на этом фото людей.
Дарья предполагает, что на фотографии могут быть и другие братья Филипповы. Например, Федор, чьего внука недавно удалось отыскать в Москве. Он рассказал, что сын Федора Виктор был журналистом, работал в газете "Экономика и жизнь", писал книги о строительстве и грядущем торжестве коммунизме, ничего при этом не зная о "кулацком прошлом" своего отца. Внук Федора также был не в курсе того, что его дед со своими братьями отбывал ссылку в Сибири. Более того, он даже не знал, что у Федора вообще были братья. Его дед на всякий случай тщательно скрывал свою семейную историю.
Также сестрам удалось выяснить, что однажды братья Филипповы, Степан-старший и Степан-младший (в религиозной семье детей называли по святцам) решились из ссылки бежать. Но их довольно быстро поймали. В результате старшего Степана вернули на поселение, а младшего – отправили на Колыму. Однако уже через год он был освобожден и вернулся в Тимково, где мирно прожил до самой смерти в 1975 году, ни детям, ни внукам не рассказав о том, что был в лагерях.
"Надо узнать все"
Дарья часто задумывается, почему так несправедливо поступили с ее предками. Она подняла всю родословную Филипповых и выяснила, что её прабабка Февронья происходила из состоятельной семьи промышленников-старообрядцев. Отец Февроньи был основателем фабрики "Посадский текстиль", которая, будучи национализирована после революции, просуществовала до 1990 года. Кроме того, прапрадед Дарьи занимался производством кирпича. Семья была религиозной, трудолюбивой и зажиточной. Водила дружбу со знаменитыми Морозовыми, чьи мануфактуры были градообразующими предприятиями в Богородском уезде Московской губернии, где находилась деревня Тимково.
Михаил Филиппов, боец Красной армии
После революции и коллективизации жители деревни потеряли все. И те, кто выжили в двадцатые, тридцатые и сороковые, начали всё сначала. Пройдя войну, Михаил, дед Дарьи, устроился работать на местный мясокомбинат и как хороший работник мог бы рассчитывать на продвижение по службе. Но, будучи "сыном врага народа", не получил рекомендации в партию, а без книжечки члена КПСС сделать карьеру, даже на мясокомбинате, было практически невозможно.
На вопрос, для чего она занимаетесь сбором информации о злоключениях семьи, Дарья отвечает, что та недосказанность, которая была в этой истории до недавнего времени, для нее очень болезненна.
– Я знала своего дедушку, это был добрый, чистый, интеллигентный человек. Он даже не разрешал нам убить жука. Помню на даче по стенке жук полз, я попросила дедушку его убить. А он ответил: "Да ты что, это же живая душа". Открыл окно и выпустил. Мы с Мариной считаем, что надо узнать все, чтобы и нам стало спокойно, и они (предки. – СР) там успокоились. Они так пострадали в ссылке, а после защищали родину в Великой Отечественной войне и никогда не высказывали обиды на власть. Хотя обида, возможно, и была, но оставалась спрятана глубоко в душе.
Дарья признается, что хотела бы приехать в Овсянку, увидеть места, где вынуждены были жить ее предки, и побывать возле школы, так ярко описанной Виктором Астафьевым.
"А в какой школе начали работу наши учителя!
В деревенском доме с угарными печами. Парт не было, скамеек не было, учебников, тетрадей, карандашей тоже не было. Один букварь на весь первый класс и один красный карандаш. Принесли ребята из дома табуретки, скамейки, сидели кружком, слушали учителя, затем он давал нам аккуратно заточенный красный карандаш, и мы, пристроившись на подоконнике, поочередно писали палочки. Счету учились на спичках и палочках, собственноручно выструганных из лучины".
Виктор Астафьев. "Фотография, на которой меня нет"