ИСТОРИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
В классическом хитруковском мультфильме «История одного преступления», если помните, дивный финал.
Герой, тихий интеллигент, всю ночь не спавший из-за шума и на рассвете убивший-таки заоравшую дворничиху, — стоит в окружении милиционеров и толпы свидетелей. И тут во двор въезжает грузовик и начинает сбрасывать на асфальт какие-то строительные чушки. Земля трясется, все в ужасе вздрагивают при каждом звуке…
Все, кроме нашего тихого интеллигента. Он уже не в состоянии реагировать ни на какие звуки... Перебор.
Я вспомнил этот старый эпизод, прислушавшись к собственной реакции на закрытие «Недели с Марианной Максимовской» на канале РЕН-ТВ.
Пятнадцать лет назад, ровнехонько в эти дни, к власти в России де-факто пришел Путин—и почти сразу начал закатывать под асфальт НТВ. Планы его корпорации были несовместимы со свободным телевидением в стране.
Война длилась почти два года, но иллюзии жили совсем недолго: ресурсы сторон были слишком неравны. Перед гибелью телекомпании нервы были навыпуск. Это была беспрецедентная для новой России драма в прямом эфире…
А потом уж все пошло-поехало в рабочем порядке: утрамбовали «Медиа-мост» с блестящим журналом «Итоги»; гоняя нас как зайцев, добили ТВ-6 и ТВС… Потом, уже с йордановского НТВ, погнали подлым образом команду звездных коллаборационистов, решивших почему-то, что звездные коллаборационисты имеют право вести себя при оккупантах как свободные люди…
Потом поехало дальше. Свободные СМИ обрушивались с регулярным грохотом, и когда я узнавал об очередном подвиге путинских зондер-команд — уничтожении программы Ольги Романовой на РЕН-ТВ, журнала «Большой город» или телеканала «Дождь»...— я, телезритель и читатель (да и просто товарищ потерпевших), уже не находил в себе эмоций для полноценного отчаяния.
Ибо первое изнасилование — это драма, а сто семнадцатое — это уже быт, обстоятельства существования. Как-то даже странно рыдать по этому поводу. Ну да, снова пришли и изнасиловали. А что, собственно, случилось? Чего теперь-то руки заламывать?
Судьба свободных СМИ (и как следствие страны) была мне более или менее ясна с января 2001 года, когда случай привел меня в Кремль и дал возможность заглянуть в эти бесстыжие глаза. Впрочем, и через телевизор все было предельно ясно.
Журналисты-легенды свободной эпохи давно уже ушли в политическое сопротивление (Пархоменко, Романова), системный либеральный спектр (Масюк) или просто исчезли с общественного горизонта (Сорокина). Кто-то тихо коротает век в пиар-службах; кто-то, по слову Льва Рубинштейна, «испортил себе некролог» двусмысленностью поведения или пошлой конвертацией биографии в бабло, — но все это подробности отдельных биографий, а общий вид на пейзаж СМИ уже давно и недвусмысленно очевиден: пустыня.
Федеральная пустыня с редкими оазисами, сжимающимися под наступлением превосходящего песка.
Марианна Максимовская, юная звезда старого НТВ, продержалась немыслимо долго — и удивительно для меня не то, что ее закрыли, а то, что закрыли только сейчас. Теперь она может прикрыть за собой дверь и повесить на дверную ручку табличку: ПЕРЕРЫВ.
До следующей исторической эпохи, как я понимаю.
Даже, я бы сказал: до эпохи «через одну»: в следующем, уже близком, времени — времени торжествующего охлоса — никакого места для человеческого телевидения не будет.
Потом, уже на пепелище, россияне начнут озираться и чесать репу:
— Вы Сорокину не видели? Сорокину. Как «кто это»? Ах, ну да… Молодой вы человек…
А в текущую эпоху только платный «Дождь» будет еще скрашивать остатки дней небольшой кучке не съехавших либералов. В княжестве Лихтенштейн аудитория такого размера могла бы считаться массовой.
Это — общий вид на пейзаж.
А о своей реакции на закрытие программы «Неделя» я уже писал. Среагировал я, как тот измученный хитруковский герой: без особенных эмоций. Ну да, Путин закрутил еще одну гайку, еще туже закупорил душное полуобморочное помещение. А чего вы хотели? Что он еще умеет-то?
И что ему теперь остается?
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ БАНАНОВОЙ КОРКИ
Вот ведь, сколько раз это было сказано в прошлые годы битыми словами — и про банановую корку, на которой однажды навернется Путин, и про то, что совершенно невозможно угадать заранее, как она будет выглядеть…
Выглядит она в итоге весьма поучительным и, уж простите, национальным образом: не провал тонкого коварства, а торжество мрачного идиотизма выбрала история для этого сюжетного хода.
Путин — азартный игрок и прирожденный провокатор — полагал, что контролирует ситуацию, но не предусмотрел эффекта «обезьяны с гранатой». Да и кто мог такое предусмотреть? Это сильным, по традиции, задним умом понимаешь теперь как дважды два: иначе в принципе и быть не могло, однажды что-то такое должно было произойти…
Но за минуту до — не хватит фантазии.
Гибель малазийского «Боинга» — это, конечно, очень русское Локерби: не хотели… само так вышло… А впрочем, не хер тут летать, война идет, б…, как сформулировал по горячим следам один из героев эпизода.
Что теперь?
Что не рассосется — Путин уже, кажется, понял.
Отступить — значит публично подписать капитуляцию перед Западом и стать проклинаемым лузером внутри: он сам разогрел до бульканья всех этих ветеранов Приднестровья и колумнистов газеты «Завтра», сам сделал люмпенов элитой, выпустил в геополитику и сделал мейнстримом. Теперь с этими персонажами приходится считаться всерьез.
По всем остальным направлениям, кроме имперско-риторического, он проиграл вчистую, и война за Русь-матушку против мирового супостата — единственное, что может на какое-то время оставить его на коне, отвлечь публику от инфляционного штопора.
Но эта же война — вкупе с нарастающими санкциями и прессингом Запада — может вообще обрушить экономику и ускорить момент социального бунта. А тут еще ЮКОС постучался в окошко костяной рукой. Платить — унижение и разорение, не платить — себе дороже…
Бедный, бедный Путин, голимая карикатура с обложки западного журнала. Ему теперь не остается ничего, кроме попытки пройти между струйками.
В принципе пару раз он это уже проделывал — но так сильно еще не поливали...