Украине бы сейчас в самый раз превзойти противника по нравственным качествам, – но она вместо этого, словно нарочно пытаясь подтвердить путинскую правоту, хватает журналистов... Трудно больше уронить себя в глазах мирового общественного мнения.
О российском официальном мнении – речь отдельная, потому что к журналистам тут относятся сложно. Когда схватили корреспондентов холдинга LifeNews, за них вступился лично министр Лавров, а когда пропал Павел Каныгин, которого «Новая газета» спасла без всякой помощи верховного чиновничества, – я что-то не слышал грозных заявлений и ультимативных требований.
В России не сказать чтобы сильно любили журналистов, и они дают некоторое основание для такого скепсиса, потому что не столько информируют, сколько пропагандируют; достаточно сравнить ведущих сотрудников НТВ пятнадцатилетней давности и нынешние их статусы (статусы поменялись, а методы, увы, остались).
Еще интересней, что журналистские похищения позволяют ястребам выступать в функции миротворцев: на этот раз вызволителем выступил Дмитрий Рогозин.
Правда, это скорей не миротворческая, а скорей мифотворческая функция: факт тот, что похищения журналистов дают одиозным российским политикам прекрасный шанс триумфально напомнить о себе.
Отечественный обыватель тоже сразу забывает о своей вечной неприязни к прессе и, бурно возлюбив похищенных журналистов, требует отмщения. Но в любом случае Рогозин и Кадыров, освобождающие прессу, лучше, чем они же, наводящие в ней порядок.
Любому ясно, что во время боевых действий каждый представитель противника подозрителен, а российская журналистика изрядно потрудилась, чтобы испортить мнение о себе; но воевать с журналистами слишком просто и соблазнительно.
Это отличный шанс уравняться с путинской властью, которая всю прессу делит на ручную и обреченную. То, что корреспондентов «Звезды» Андрея Сушенкова и Антона Малышева нашли так быстро и отпустили столь оперативно, говорит о некоторых сдвигах – пока еще не в отношениях России с Украиной, конечно, но в миропонимании украинских властей.
Если Петр Порошенко за сутки отреагировал на ситуацию – это доказывает по крайней мере, что он понимает все издержки войны с прессой.
Есть простейшее правило, срабатывающее всегда: чтобы победить, надо быть не хуже, а лучше противника. Умнее, терпеливее, человечнее. Это не путь к поражению, как всегда думают ястребы, и не проявление постыдной слабости: это единственный способ предложить миру что-то лучшее и новое.
Фашизм нельзя победить озверением, национализм – готтентотской моралью, а сепаратизм – оголтелой централизацией. Уподобляться противнику – значит двигаться в тупик.
Единственный способ для Украины справиться с ситуацией в Донецке – это быть лучше, привлекательней предводителей Донецкой народной республики. Что-то подсказывает мне, что это не так уж трудно.
Дмитрий Быков писатель, поэт, журналист
10 июня 2014, 14:23
Аркадий Бабченко
Самой тяжелой для себя войной я считаю Киргизию. Был я там всего три дня, и даже уже после основных событий, но мне хватило чуть не больше, чем полугода Чечни. Этническая резня - это страшно. Это реально страшно. На этнические чистки я больше не поеду.
Но при всем при этом Киргизия прошла для меня совершенно спокойно. Не оставив никакого следа в голове. Вернулся, как из обычной командировки.
Украину я хапнул относительно по касательной. Ни в какой по настоящему серьезный замес не попал (ну, не считая расстрела, конечно), камазы с трупами не фотографировал (хотя на войне это совсем не самое страшное, поверьте, есть вещи куда страшнее, чем горы тел) снайпер меня по полю не гонял, кишки с руками по небу не летали. Без всего этого обошлось как-то.
Так что был в полной уверенности - в этот раз тоже отделаюсь без последствий. К тому же неделю все нормально было.
Но возвращение, выход из войны - процесс длительный. Словно декомпрессия у водолазов. Пока неделю в барокамере не проторчишь, постепенно понижая давлние, никогда нельзя сказать - обошлось в этот раз, или нет. Заклинило башню, или пронесло. Потому что раньше войне бессмысленно тебя трогать - ты и так принадлежишь ей полностью.
Потом высыпаешься. Отдыхаешь. Приходишь в себя.
Стряхиваешь войну, что называется.
И чувствуешь - черта с два. Цепануло.
И неплохо так цепануло.
Сегодня всю ночь в пулемете заканчивались патроны - какая-то сволочь придумала коробку штук на двадцать, для облегчения веса, и лента уходила за одно нажатие. А коробка все время отваливалась.
В принципе, это самый стандартнейший кошмар после войны - закончились патроны или ствол от перегрева начал плеваться. Это бывает у всех и всегда. Но, матьиво, насколько же это каждый раз все-таки страшно. Реально до жути.
Раз семь сегодня вскакивал в холодном поту.
А еще погибший этот. Я его, в принципе, даже не видел. Не знаю ни его имени, ни его лица. Так, просто какой-то темный комок, лежавший на асфальте. Но теперь бегает за мной каждую ночь.
И, главное, чего ко мне то прицепился? Я ж вообще не при делах. Я журналист. Отстань от меня. Но нет. Каждую ночь встает с асфальта, улыбается кровавым ртом и идет ко мне.
А машине все никак не хватает радиуса и мы никак не можем разверенуться и уехать…
А еще ж надо садиться и писать обо всем этом.
А бухать - аще уже совсем надоело.
Блин, ненавижу это состояние.