Оппозицию погубит пошлость. Не раскол, не предательства, не безденежье, не репрессии властей. Именно пошлость и пристегнутые к ней лицемерие и цинизм. В принципе, обычные человеческие качества, вопрос лишь в том, в какой концентрации они представлены. С сожалением отмечаю, что этот дурной настой крепчает.
Сразу оговорюсь: оппозиция – это те, кто хочет видеть страну демократичной и правовой, кто представляет презираемые властью идеалы свободы, демократии и прав человека. Оппозиция – это не те конкуренты Путина за власть, которые мечтают превратить страну в национальную империю или опять ввергнуть ее в социалистический ад. Оппозиция – это те, кто хочет вывести страну с путинского дороги, а не усугубить ее страдания на этом пути. Мое обращение – к этой оппозиции, а не к той ее красно-коричневой имитации, которая хочет свергнуть Путина для того, чтобы сделать то, на что сам он пока не решается.
Пошлость – сила разрушительная, независимо от того, кому она принадлежит. Возможно, поэтому власть чаще всего предпочитает отмалчиваться. Понимает, что сказанному не поверят, да еще будут смеяться.
Оппозиция молчать не может. У нее нет ничего кроме слова. Важно его ценить. Большинство публичных оппозиционеров говорят на митингах. Почти каждый оратор считает своим долгом по-хозяйски поблагодарить всех присутствующих за то, что они пришли. Как будто они пришли к нему и за спасибо! Почти каждый считает необходимым поскандировать что-нибудь жизнеутверждающее, даже если народ не подхватывает или поддакивает из жалости к оратору. Некоторые выступающие так и скандируют в микрофон, совершенно не замечая, что митингующие молчат. Даже неловко за таких ораторов, но им это все равно. Иные ведущие вдруг ни с того ни сего между выступлениями ораторов вдруг предлагают: «А давайте поскандируем» – как в детском саду, когда сказать нечего, а детей надо чем-то занять!
Невыразимо пошло выглядит на демократических митингах революционная манера выступлений – с потрясанием кулаками, деланной хрипотцой и зашкаливающими децибелами. Зачем кричать, уважаемые? Перед вами стоит не стадо баранов, а в подавляющем большинстве интеллектуалы, реагирующие на смысл сказанного, а не на силу голоса. Из каких дурных советских фильмов вы почерпнули эти манеры? Кто вам сказал, что перед вами толпа, которую надо зажечь и увлечь пламенным призывом? Очнитесь! Это уместно на «Русских маршах» и красных маевках, куда приходят люди в масках, чтобы слиться в коллективном экстазе классовой или национальной ненависти.
А эти бесконечные «нет или да?» и попытки манипулировать толпой? Как на детском утреннике! Я наблюдал за собравшимися: отвечает на эти кричалки в лучшем случае один из пяти. Остальные молчат. Мучаются и молчат. И я вместе с ними также мучился от неловкости и стыда за пошловатых массовиков-затейников, заявляющих себя лидерами оппозиции.
Та важность, с которой надувают щеки некоторые оппозиционеры, выглядит вульгарно. Свою значительность они подчеркивают созданием отдельных зон на митингах. На последнем, 6 мая на Болотной, их было аж три. Самая большая – для народа. О том, чтобы отделить участников митинга от прохожих и любопытствующих, позаботился с согласия организаторов акции ОМОН. Далее загородками было выделено место для прессы, куда можно было пройти только по журналистским карточкам. Еще дальше – отгороженная штакетником зона для выступающих и организаторов. Здесь же и трибуна. Вокруг нее тусовались в недосягаемом величии звезды оппозиции и их ближайшие спутники. К чему это все? От кого отгораживаемся? Оппозиция еще не стала властью, а уже создает для себя отдельные условия существования. А что будет, когда она станет властью?
Но пошлость формы это еще полбеды. Настоящая беда – опошление целей, ради которых приходит на протестные митинги большинство участников. И это очень хорошо заметно по подбору ораторов. Пошлость – это когда уворовавшие свои мандаты на фальсифицированных выборах депутаты Государственной думы призывают с трибуны протестного митинга к честным выборам. Помните, им раньше кричали: «Сдай мандат»? Теперь не кричат. Хотите знать, почему? Те люди, которые кричали, перестали ходить на демократические митинги, где их держат за лохов.
Пошлость – это когда полковник КГБ Геннадий Гудков, в советское время принимавший участие в репрессиях против диссидентов, теперь с трибуны протестного митинга разглагольствует о демократии и правах человека. Кого хочет обмануть этот патентованный чекист? И главное – кого сможет? Те, кого он обмануть не сможет и у кого не хватит сил слушать гудковскую пошлятину, на митинги больше не придут. Так оппозиция теряет своих сторонников.
Пошлость – это когда ярый поклонник Ленина Сергей Удальцов на демократических митингах рассказывает, как, протестуя против спасения косовских албанцев от сербского геноцида, он швырял дерьмо в американское посольство в Москве и дошвыривал его аж до шестого этажа. Что должны думать об этом нормальные люди, пришедшие на демократический митинг? Либо этот чокнутый коммунист обманом дорвался до микрофона, либо мы забрели не на тот митинг. Многие из них после этого больше не придут. И так оппозиция теряет своих сторонников.
А что может выглядеть более пошло и противоестественно, чем советские флаги и портреты Сталина на оппозиционных шествиях? Неужели лидеры оппозиции и организаторы протестных акций всерьез считают, что у народа напрочь отшибло память о совдепии и они готовы вернуться в нее, лишь бы не было Путина? Или вождям протестов настолько хочется показать свою политическую терпимость, что им совершенно все равно, сколько людей брезгливо отвернется от оппозиции и не придет больше на протестные акции? Может быть, с такой терпимостью им место в другом доме?
Понятно, что наша оппозиция, как и всякая другая, в определенной мере нашпигована правительственными казачками. Без этого не бывает. Но не чересчур ли? Не пора ли уже остановиться на пути деградации, пока оппозиция окончательно не опустилась в общественном мнении и не растворилась в состоянии полной идеологической неопределенности и отсутствия позитивных целей?
Количество участников протестной акции остается одним из главных критериев ее успешности. Или не успешности. Отчасти это верно. Семь участников демонстрации в августе 1968 года на Красной площади в Москве – это удивительно много; пятьсот участников митинга на Болотной 5 мая 2013 года – это унизительно мало. Но где же остальные? По данным многих социологических опросов за много лет, устойчивый демократический электорат в России составляет примерно 30-40 процентов; в Москве, вероятно, больше. Между тем, в белокаменной на пике протестов на улицу выходило не более одного процента населения. Почему?
Оппозиционные аналитики чаще всего пеняют на плохую погоду, дачный сезон, общую усталость, боязнь репрессий или всеобщий пофигизм. Серьезных социологических исследований на эту тему не проводилось. Если бы они проводились, полагаю, многие указали бы причиной своей пассивности непривлекательность оппозиции, отсутствие у нее собственного лица и политической узнаваемости, отсутствие общей конструктивной программы. Действительно, какая может быть общая программа у либералов, красных и националистов, кроме как скинуть Путина? Скинуть, это, конечно, хорошо, но для большинства людей этого мало. По крайней мере, для активного оппозиционного поведения.
Оппозиция над этими вопросами предпочитает не размышлять. Иначе окажется, что она сама виновата в создании своего не слишком популярного образа. Однако интуитивно она все понимает и старается разбавить команду политических лидеров деятелями культуры, журналистами и звездами шоу-бизнеса. Привлечь симпатии и сторонников. Отчасти это удается, достаточно посмотреть, с каким энтузиазмом встречает митинговая публика писателей и артистов. С гораздо большим, чем политиков!
Однако даже такая «тяжелая артиллерия», как Шендерович, Акунин или Ахеджакова, не спасают положения. Нейтрализовать пошлость и убогость таких оппозиционеров, как Бондарик или Константинов, они не могут. Хуже того, политическая безвкусица заразна и опасна для нормальных людей по мере того, как нормальные люди принимают устоявшиеся правила игры.
Одно из таких правил – игнорировать общественное мнение, если оно не совпадает с оппозиционным видением ситуации. Точнее говоря, с видением ситуации вожаками оппозиции. Сознание возложенной на себя высокой миссии сопротивления слегка затуманивает мозги и порождает высокомерное отношение к человеку с улицы. Этому оппозиционному высокомерию поддались даже такие уважаемые мной люди, как Виктор Шендерович и Лев Рубинштейн.
Шендерович пишет, что среди людей, скептически относящихся к протестному движению, ныне весьма популярна интонация, сводящаяся «к печально-примиряющему выводу о том, что все мы тут одним миром мазаны – власть, оппозиция». Это, по его мнению, позволяет им «пребывать в мире с собой посреди всего этого».
Рубинштейн иронически описывает сомнения людей в отношении протестных митингов: «Всякий раз накануне намеченного уличного гуляния-стояния в Cети и в частных разговорах крепнут голоса, иногда довольно взвинченные, риторически вопрошающие: «Зачем? Ведь это не поможет. Видите? Мы ходим-ходим, а «они» на это плюют или, хуже того, лишь усиливают обороты своей репрессивной машины». Автор не объясняет, почему эти рассуждения неверны, а сразу переходит к забавному описанию резонов, по которым люди отсиживаются дома. «Я ни за что не соглашусь оказаться в одной толпе с Д., который отказался опубликовать мой прекрасный рассказ, с П., который поставил бездарный спектакль, с Х., который уже два года не отдает мне денежный долг, с Р., которая довольно грубо отказала мне во взаимности…» и так далее в том же духе. Смешно, конечно. Всякая гипербола выглядит забавно.
Однако почему бы не отнестись к этому серьезно? Почему бы не попытаться понять людей, которые утверждают, что власть и оппозиция «одним миром мазаны»? Почему бы не допустить, что это не жалкая отговорка пребывающих «в мире с собой посреди всего этого», а выверенная или даже выстраданная позиция? Короче говоря, почему бы не отодвинуть в сторону свое оппозиционное высокомерие и не постараться услышать тех, кто не доволен не только властью, но и оппозицией? Почему бы не вступить в дискуссию вместо того, чтобы иронизировать над теми, кто с вами не согласен? Если перед вами, разумеется, не стоит задача ограничить протесты участием одного процента населения.
Я сходу могу назвать десяток причин, по которым люди демократических убеждений и искренние либералы не приходят на протестные митинги.
Оппозиция неубедительна. У нее нет своего лица, своей ясной, позитивной и не противоречивой программы.
Разрешенные властями митинги бессмысленны. Нигде не было успешных мирных революций с разрешения властей.
Митинги с участием вчерашних чекистов и ныне действующих ошметков госаппарата выглядят пошло и ненатурально.
Участие в митингах красных и коричневых заставляет предполагать, что у оппозиции отнюдь не демократические цели.
Большинство ораторов не могут сказать ничего умного; они бездарно и пошло изображают из себя уличных вождей.
К публике ораторы относятся, как к неразумным детям, годным только на то, чтобы отвечать на примитивные кричалки.
Оппозиция мостит дорогу радикальным политическим силам, которые в случае прихода к власти будут еще хуже, чем Путин.
Оппозиционеры пренебрегают демократическими процедурами и прозрачностью своей деятельности, что роднит их с властью.
Оппозиция погрязла в склоках и финансовой недобросовестности. У нее жалкий вид и она не заботится о своей репутации.
Складывается впечатление, что оппозиция озабочена только сменой власти, а не демократическими переменами в стране.
С некоторыми из этих аргументов я бы согласился, с другими поспорил. Однако ни один из них не заслуживает того, чтобы отмахнуться от него как от глупости или пустой отговорки, не заслуживающей внимания. Если, разумеется, напомню еще раз, перед оппозицией не стоит кремлевская задача ограничить число участников протестов одним процентом.
За каждым из этих аргументов стоят люди, те самые 30-40 процентов, которые выбирают демократию, но почему-то не идут за оппозицией. Те самые, замечу, от которых и зависит демократическое будущее России. Может быть, оппозиции стоит посмотреть на себя их глазами?
Приведу несколько примеров. Мой брат Кирилл, бывший политзаключенный, отсидевший в советских лагерях и крытых тюрьмах два тяжелейших срока, пришел на митинг 24 декабря 2011 года на проспекте Сахарова и попросил одного из организаторов акции Сергея Пархоменко дать ему слово. Пархоменко отказал. Зато выступили никогда не имевшие ровно никакого отношения к оппозиции Ксения Собчак и Алексей Кудрин, по мониторам транслировали выступление бывшего советского пропагандиста Владимира Познера, а кто-то из ведущих зачитал обращение Михаила Горбачева. Бывшему политзаключенному было что сказать пришедшим на митинг, ибо он видит жизнь под таким углом зрения, под которым никогда не видели и никогда не увидят ни благополучный журналист Сергей Пархоменко, ни тем более Кудрин или Собчак. Участникам митинга было что услышать от человека, по-настоящему знающего жизнь и закаленного в противостояниях с властью. А вместо этого публике преподнесли бессмысленный гламур, советских отморозков и только что изгнанного из правительства путинского министра. Это и есть пошлый выбор оппозиции, ориентированной не на гражданское сопротивление режиму, а на красивую картинку для телевидения. Разумеется, ни мой брат, ни круг его друзей к этой оппозиции больше и близко не подойдут. И, вероятно, правильно сделают. И поверьте, уважаемые Лев Рубинштейн и Виктор Шендерович, они не придут не потому, что хотят «пребывать в мире с собой», не потому, что из трусости нашли повод увильнуть от гражданского протеста, а потому, что им претит пошлость и лицемерие – как во власти, так и в оппозиции.
Один мой старый знакомый, активный участник демократических преобразований 80-90-х годов, на тот же упрек в гражданской пассивности с горьким смехом отвечает: «Ты хочешь, чтобы я второй раз радостно наступал на одни и те же грабли? Ты все забыл? Тогда под таким же флагом единства борьбы с КПСС и за отмену руководящей роли партии сплотились бог знает кто. А фактически возглавили эту борьбу спешно бросившие КПСС ловкие партаппаратчики, советская и комсомольская номенклатура. Нас потом выкинули, и вот мы имеем то, что имеем. У вас в оппозиции сегодня происходит ровно то же самое. Если вам повезет, то завтра вы, такие разные, станете властью. И все повториться сначала – лучших выкинут, а мерзавцы, которых вы сейчас лелеете, присосутся к кормушке и будут править железной рукой! У меня всего одна жизнь, чтоб я растрачивал ее на повторение старых ошибок».
Я знаю, что этот человек не врет и не лукавит. Он защищал Белый дом в 1991-м и строил баррикады на Тверской в 1993-м. Ему нечего бояться и не перед кем оправдываться. Ему просто противно. Особенно, когда в качестве лидера оппозиции ему предлагают Илью Константинова, который в 1993 году был в прямом смысле слова по другую сторону баррикад.
Конечно, от всех этих людей можно отмахнуться как от чистоплюев и ригористов. Можно списать со счетов то немалое количество людей, которые отошли от оппозиции, почувствовав себя в ней лишними. Можно высокомерно поехидничать над теми, кому опошление демократических идеалов и циничное политиканство не позволяют присоединиться к акциям протеста. Можно не принимать в расчет тех, кто сегодня ходит на митинги «потому что надо», из чувства долга, зажимая при этом нос, чтобы не чувствовать смрада, распространяемого незначительным, но шумным и беззастенчивым красно-коричневым меньшинством.
Но с кем тогда останется оппозиция? С Удальцовым и Тором? С Гудковыми и Константиновыми? С одним процентом поддержки? С перспективами в лучшем случае свалить Путина и заменить его чем-то очень на него похожим? Кому это надо и сколько это может повторяться?