Что не было сделано в 91-ом – 2 / Навстречу годовщине путча

В процессе его подготовки и реализации помимо указанных лиц на различных его стадиях в заговор вошли: председатель Верховного Совета СССР Лукьянов А.И., вице-президент СССР Янаев Г.И., министр внутренних дел СССР Пуго Б.К., президент Ассоциации государственных предприятий и объединений промышленности, транспорта и связи СССР (АГПО) Тизяков А.И., председатель Крестьянского союза СССР Стародубцев В.А., первые заместители председателя КГБ СССР Грушко В.Ф. и Агеев Г.Е., начальник Службы охраны КГБ СССР Плеханов Ю.С., начальник специального эксплуатационно-технического управления при ХОЗУ КГБ СССР Генералов В.В., заместители министра обороны СССР Варенников В.И. и Ачалов В.А.

Дату их выступления обусловило назначенное на 20 августа 1991 года подписание Договора о Союзе суверенных государств. События развивались следующим образом. 4 августа 1991 года президент СССР М.С. Горбачев отбыл на отдых в Крым, намереваясь к 20 августа возвратиться в Москву. 5 августа на конспиративном объекте КГБ СССР «АБЦ» по взаимной договоренности собрались Крючков, Язов, Бакланов, Шенин, Болдин. После обсуждения ситуации в стране, отношения к новому Союзному договору они решили сорвать его подписание, захватив власть в стране и введя чрезвычайное положение.

<…> На следующий день, 6 августа 1991 года, Крючков, действуя согласно договоренности, поручил сотрудникам КГБ СССР Жижину В.И. и Егорову А.Г. проанализировать ситуацию введения чрезвычайного положения в стране и возможную реакцию на него населения. По согласованию с Язовым Д.Т. к этой работе от Министерства обороны СССР был привлечен командующий воздушно-десантными войсками Грачев П.С.

7-8 августа на оперативном объекте КГБ СССР в деревне Машкино указанные лица подготовили аналитическую справку, из которой следовало, что обстановка в стране является сложной, но контролируемой, и введение чрезвычайного положения возможно лишь при наличии законных оснований.

Ознакомившись с этими выводами, Крючков отметил, что после подписания Союзного договора вводить чрезвычайное положение будет поздно. <...>

Начиная с 15 августа 1991 года Крючков отдал распоряжение об организации прослушивания телефонов руководства России и демократических лидеров из числа наиболее вероятных противников заговора.

16 августа Крючков, планируя меры по изоляции президента СССР, поручил своему заместителю Агееву Г. Е. подготовить для поездки в Крым предназначенную для этого группу связистов.

<…> 17 августа Крючков перед начальником 7-го Управления КГБ СССР Расщеповым Е.М. поставил задачу совместно с Министерством обороны спланировать операцию, предусматривающую задержание и доставку на военный объект в Завидово президента России Б.Н. Ельцина.

Объединившись для совместной деятельности по захвату власти в стране, вечером того же дня на объекте «АБЦ» КГБ СССР собрались Крючков, Язов, Павлов, Шенин, Бакланов, Болдин, Ачалов, Варенников, Грушко. <...> Они договорились приступить 18 августа 1991 года к реализации планов захвата власти, предусматривавших следующее: предварительно изолировав президента СССР в Форосе и лишив его связи с внешним миром, потребовать от него ввести в стране чрезвычайное положение или подать в отставку. В случае его неподчинения, продолжая блокаду, объявить М.С. Горбачева больным и неспособным по этим причинам к руководству страной. Сместив его таким образом с поста главы государства, обязанности президента СССР возложить на вице-президента Янаева Г.И. Для управления страной из числа участников заговора образовать Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР), наделив его всей полнотой власти, ввести в стране чрезвычайное положение.

<…> Приступив к реализации заговора, утром 18 августа Язов провел совещание с участием заместителей министра обороны, начальников главных управлений, командующего войсками Московского военного округа Калинина Н.В. и других лиц. Он поставил задачи: Калинину быть готовым по команде ввести в Москву 2-ю мотострелковую и 4-ю танковую дивизии, а командующему ВДВ Грачеву П.С. привести в повышенную боевую готовность 106-ю (Тульскую) воздушно-десант-ную дивизию.

<...> Крючков, используя оперативные возможности КГБ СССР, поручил своему заместителю Лебедеву В.Ф. установить наружное наблюдение за народными депутатами, демократическими лидерами, представлявшими потенциальную угрозу заговору. При введении чрезвычайного положения они подлежали административному аресту и изоляции на территории воинской части, расположенной в поселке Медвежьи Озера.

18 августа 1991 года около 13 часов с военного аэродрома в Чкаловском на выделенном Язовым Д.Т. самолете в Крым вылетели Бакланов, Болдин, Шенин, Варенников. На его борту находились и привлеченные к заговору Крючковым начальник Службы охраны КГБ СССР Плеханов Ю. С., начальник специального эксплуатационно-технического управления при ХОЗУ КГБ СССР Генералов В.В. с группой сотрудников УПС и 18-го отделения Комитета государственной безопасности, в задачу которых входила непосредственная реализация на месте мероприятий по изоляции президента СССР. В этих целях Крючков заблаговременно отдал команду о переподчинении Плеханову и Генералову Симферопольского пограничного отряда и Балаклавской бригады сторожевых кораблей, выделил в их распоряжение вооруженную группу сотрудников КГБ СССР. Во время полета Плеханов, действуя согласно полученным от Крючкова инструкциям, дал команду к 16 часам 30 минутам отключить у президента СССР все виды связи, в т. ч. стратегическую.

<...> Плеханов, пользуясь своим служебным положением, обеспечил Бакланову, Шенину, Болдину и Варенникову беспрепятственный доступ на объект «Заря» - резиденцию президента СССР и, отстранив начальника личной охраны президента СССР Медведева В.Т., руководство всеми службами охраны возложил на Генералова. Встретившись с президентом СССР, Бакланов, Шенин, Болдин и Варенников изложили ему требования участников заговора и настаивали на их удовлетворении, однако все предложенные ими варианты были отвергнуты <...>.

В то же время Генералов приказал перекрыть доступы на территорию объекта, заблокировать транспортом подъезды к резиденции и вертолетную площадку, назначил из числа прибывших с ним сотрудников КГБ СССР дополнительные посты. Выполняя отведенную ему роль в заговоре, он в период 18-21 августа обеспечивал изоляцию президента СССР и находившихся с ним на объекте лиц, запрещая им покидать пределы его территории. <...>

Перед вылетом в Киев Варенников на аэродроме Бельбек встретился с прибывшими туда по его указанию командующими войсками: Киевского военного округа - Чечеватовым В.С., Северо-Кавказского - Шустко Л. С., Прикарпатского - Скоковым В.В. и находившимися в Крыму на отдыхе главкомом ВМФ Чернавиным В.Н., начальником ракетных войск и артиллерии сухопутных войск Михалкиным В. М., заместителем министра внутренних дел СССР Громовым Б.В.

В беседе он, скрывая наличие заговора, сообщил, что М.С. Горбачев серьезно болен, поэтому обязанности президента страны будет исполнять Янаев Г.И., последует введение чрезвычайного положения. Со ссылкой на эти обстоятельства он дал команду быть готовыми для действий в чрезвычайных условиях…

Ожидая в Москве возвращения из Крыма Болдина, Шенина и Бакланова, Крючков, Язов, Павлов приняли меры по обеспечению участия в заговоре Лукьянова, Янаева, Пуго и Стародубцева. В частности, Крючков и Язов пригласили возвратившегося в этот день из отпуска министра внутренних дел СССР Пуго Б.К. и посвятили его в планы захвата власти. После этого Пуго, включившись в их реализацию, направил своего первого заместителя Шилова И.Ф. и первого заместителя командующего внутренними войсками МВД СССР Дубиняка В.С. в КГБ СССР, где на проводимом Грушко В.Ф. совещании обсуждался вопрос о задачах войск Министерства обороны, КГБ и МВД СССР в условиях чрезвычайного положения. О назначенной на вечер встрече в Кремле для обсуждения результатов поездки в Крым Крючковым и Павловым были уведомлены Янаев и Лукьянов. Павлов, связавшись по телефону со Стародубцевым, вызвал его в Москву. Планируя привлечь к участию в заговоре министра иностранных дел Бессмертных А.А., Крючков разыскал его под Минском, где тот отдыхал, и предложил срочно прибыть в Москву <...>.

18 августа 1991 года около 20 часов в Кремле собрались Павлов, Крючков, Язов, Пуго, Ачалов, к которым спустя непродолжительное время присоединились Янаев и Лукьянов. После сообщения возвратившихся из Крыма Шенина, Болдина, Бакланова об отказе М.С. Горбачева выполнить предъявленные требования, как и было запланировано, полномочия президента СССР в нарушение ст. 127-6 Конституции СССР были возложены на вице-президента Янаева Г.И., который здесь же подписал об этом соответствующий указ. Для обоснования содержавшейся в нем ссылки на болезнь М.С. Горбачева было решено подготовить медицинское заключение.

Крючков предложил заранее согласованный между участниками заговора список членов ГКЧП в составе 10 человек. Однако Лукьянов и прибывший около 23 часов 30 мин. Бессмертных потребовали вычеркнуть их из списка. <...>

Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР) был образован в составе Бакланова, Крючкова, Павлова, Пуго, Стародубцева, Тизякова, Язова, Янаева. Янаев, Бакланов и Павлов подписали «Заявление советского руководства». <…> Объявлялось, что «для управления страной и эффективного осуществления режима чрезвычайного положения» образован ГКЧП СССР.

<…> Для придания документам ГКЧП соответствующего статуса в лаборатории Центрального научно-исследовательского института КГБ СССР были изготовлены две печати ГКЧП, в том числе с гербом СССР.

Все это время Лукьянов в соответствии с отведенной ему ролью в заговоре, используя свое должностное положение, умышленно вводя в заблуждение народных депутатов относительно правомерности происходящего, не давал возможности Верховному совету СССР вмешаться в развитие событий и принять меры по пресечению антиконституционной деятельности ГКЧП <...>.

Для обеспечения практической деятельности ГКЧП, поддержания режима чрезвычайного положения Язовым, Крючковым и Пуго были задействованы вооруженные силы, а также специальные подразделения КГБ и МВД СССР. Возвратившись из Кремля, утром 19 августа Язов поручил Ачалову силами спецназа ВДВ блокировать телецентр «Останкино».

Около 7 часов утра по приказу Язова вторая мотострелковая Таманская дивизия общей численностью 2107 человек, 127 танков, 15 БМП, 144 БТР, 216 автомашин и четвертая танковая Кантемировская дивизия в количестве 1702 человека, 235 танков, 129 БМП и БТР, 214 автомашин начали движение к Москве.

При содействии экипажей ГАИ, выделенных по указанию Пуго, войска к 10 часам утра заняли в Москве позиции, определенные для них боевыми распоряжениями, взяв под контроль ключевые объекты жизнеобеспечения города. Спецназ КГБ СССР блокировал Манежную площадь и Кремль.

По приказу Ачалова маршем на боевой технике начали движение к Москве парашютно-десантные полки: 15-й (Тула), 137-й (Рязань), 331-й (Кострома).

В 9 час. 28 мин. Язов подписал директиву о приведении войск в повышенную боевую готовность. Кроме того, по его же указанию в период 19-21 августа 1991 года в войска были направлены шифротелеграммы, предписывавшие выделить представителей войск в создаваемые на местах комитеты по чрезвычайному положению. Согласно приказу Язова, в состояние повышенной боевой готовности были приведены все вооруженные силы <...>, ряд подразделений ВДВ были передислоцированы в места, где в первую очередь планировалось введение чрезвычайного положения. И в частности: 36-я отдельная воздушно-десантная бригада и 104-й парашютно-десантный полк (г. Псков) были направлены в г. Ленинград в распоряжение командующего ЛенВО, 234-й парашютно-десантный полк перешел в подчинение командующего ПрибВО для усиления Таллинского гарнизона, 21-я отдельная воздушно-десантная бригада десантировалась на аэродром Вазиани и поступила в распоряжение командующего ЗакВО, 37-я десантная бригада передислоцировалась на аэродром в г. Ригу и поступила в распоряжение командующего ПрибВО, 38-я бригада для усиления войск гарнизона г. Киева перешла в подчинение командующего Киевским военным округом.

Утром 19 августа Крючков отдал приказ о приведении в повышенную боевую готовность органов и войск КГБ СССР, распорядился выдвинуть в район с. Архангельское к даче президента России 60 человек из состава группы «Альфа», после обнародования документов ГКЧП начать операцию по задержанию и доставлению на территорию военной части народных депутатов и демократических лидеров, круг которых был заранее определен (до 70 человек).

<…> Для обеспечения режима комендантского часа в Москву из Болграда (Одесская область) дополнительно по команде Ачалова были переброшены 217-й и 229-й парашютно-десантные полки, которые сосредоточились в районах аэродромов Кубинка и Чкаловский.

Комендант города Москвы Калинин издал приказ № 2 о разделении города на комендантские районы и введении с 23.00 20.08.91 комендантского часа. <...> Следивший за событиями в Москве Варенников в течение 19 августа из Киева направил Язову пять шифротелеграмм, содержавших помимо докладов об обстановке на Украине требования принять самые решительные меры, и прежде всего в отношении руководства России. Он же, стремясь исключить возможность освобождения президента СССР М.С. Горбачева, отдал распоряжение об усилении охраны аэропорта Бельбек, в соответствии с которым рота морских пехотинцев и противотанковый дивизион получили команду уничтожать самолеты в случае их несанкционированной посадки.

Расценивая ситуацию вокруг Белого дома как прямую угрозу заговору, Крючков, Язов и Пуго приняли решение о проведении боевой операции по захвату здания Верховного совета России, которое было поддержано на состоявшемся вечером 20 августа заседании ГКЧП. Непосредственная ее подготовка Крючковым и Язовым была поручена своим заместителям Агееву и Ачалову, которые в течение 20 августа разработали операцию под кодовым названием «Гром».

Намечалось, что войска и ОМОН, расчленив толпу перед зданием Верховного совета России, проделают в ней проходы, а спецподразделение «Альфа», проникнув в помещение, осуществит его захват. Были определены силы и средства, необходимые для задержания и «фильтрации» лиц, находившихся в здании и непосредственно около него. Для усиления намеченных для участия в штурме Белого дома подразделений Варенников, возвратившийся по приказу Язова из Киева, дал указание подготовить три танковые роты и эскадрилью боевых вертолетов с боезапасом.

<...> Штурм был назначен на 3 часа ночи 21 августа 1991 года. Однако по мере подготовки операции и осознания неправомерности действий высшего руководства среди ее исполнителей созрело решение об отказе участвовать в захвате Белого дома, т. к. эти действия были бы сопряжены с большими человеческими жертвами. В итоге около часа ночи 21 августа руководители подразделений КГБ, задействованные в этой операции, а также заместитель министра внутренних дел СССР Громов Б.В., прибыв к Крючкову, сообщили о своем решении. Поэтому участники заговора были вынуждены от ее проведения отказаться.

Вечером 20 августа на очередном заседании ГКЧП собрались Янаев, Язов, Крючков, Пуго, Болдин, Бакланов, Грушко, Тизяков, Стародубцев и ряд приглашенных лиц. Анализ информации, собранной штабом ГКЧП, свидетельствовал о развитии ситуации не в пользу заговора <...>.

Был подготовлен проект указа и. о. президента СССР Янаева Г.И. «О введении временного президентского правления в республиках Прибалтики, Молдове, Армении, Грузии, отдельных областях РСФСР и Украинской ССР (Свердловской, Львовской, Ивано-Франковской, Тернопольской, городах Ленинграде и Свердловске)», а также принято постановление ГКЧП № 3, которым ограничивался перечень транслируемых из Москвы телерадиоканалов, приостанавливалась деятельность телевидения и радио России, а также радиостанции «Эхо Москвы».

Несмотря на принятые дополнительные меры, среди участников заговора наметились разногласия. Шенин настаивал на продолжении активных действий, Тизяков и Бакланов заявили о своем возможном выходе из ГКЧП <...>. Сказалось и отсутствие Павлова, у которого развился гипертонический криз. (Почему «развился криз» - чуть позже. - Ред.)

Около часу ночи 21 августа в тоннеле на пересечении улицы Чайковского и Нового Арбата собравшимися гражданами были блокированы восемь БМП Таманской дивизии. В процессе столкновения погибли Дмитрий Комарь, Владимир Усов, Илья Кричевский. Кроме того, в результате неправомерного ввода войск в Москву городскому хозяйству был причинен ущерб на общую сумму 24,2 млн руб. Понимая, что дальнейшая эскалация силы повлечет за собой новые жертвы, утром 21 августа Язов принял решение о выводе войск из Москвы, поддержанное коллегией Министерства обороны СССР, что по своей сути означало провал заговора <...>.

Пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, 21 августа 1991 года Крючков, Бакланов, Язов, Тизяков, Плеханов и присоединившийся к ним Лукьянов около 13 часов вылетели из Москвы в Форос. Добившись снятия изоляции и при содействии прибывшей на Бельбек российской делегации, в ночь на 22 августа 1991 года президент СССР М.С. Горбачев возвратился в Москву <…>.

<…> Фактором, который непосредственно обусловил возникновение заговора с целью захвата власти, послужил проект Договора о Союзе суверенных государств, подписание которого было назначено на 20 августа 1991 года.

Из показаний обвиняемого Крючкова следует, что первая встреча участников заговора на объекте «АБЦ» (5 августа 1991 г.) произошла после звонка Болдина и Шенина, которые поинтересовались, ознакомился ли он с содержанием проекта Договора. Дата его подписания и определила сроки их выступления (т. 2, л. д. 176-186).

<…> Говоря об этих проблемах, свидетель Горбачев М. С. показал, что с развитием «Огаревского процесса» на его базе возникла возможность выхода на Союзный договор.

<…> Свидетель Хасбулатов Р. И. показал <…>: «…Конечно, роль Лукьянова после подписания Союзного договора значительно сузилась бы, он перестал бы быть влиятельной политической фигурой.» (т. 67, л. д. 36-47).

О том, что с подписанием нового Союзного договора намечались серьезные кадровые перестановки, показал свидетель, президент Российской Федерации Ельцин Б.Н.

29-30 июля в Ново-Огареве президент СССР М.С. Горбачев встретился с ним и президентом Казахской республики Назарбаевым Н.А. На встрече обсуждались вопросы замены некоторых высших руководителей Союза. В основном речь шла о Павлове, предположительно также о Крючкове. В том же совещательном духе речь шла и о Язове. Вместо Павлова предполагалась кандидатура Назарбаева. Таким образом, у некоторых руководителей существовала перспектива лишиться своих постов. В проекте Договора не было предусмотрено и поста вице-президента (Янаева. - Ред.) Безусловно, многие могли предвидеть, что они останутся не у дел (ну вот наконец и мотивы. - Ред.) (т. 67, л. д. 254-260).

<...> Именно этими обстоятельствами объясняются особенности заговора, возникшего в среде руководителей важнейших союзных структур, т. к. для них подписание нового Договора означало безвозвратную утрату сильной централизованной государственной власти, носителями которой на своем уровне они являлись.

2. Покаяние Крючкова. Изоляция президента

Использование Крючковым сил и средств органов КГБ

<…>Крючков 18 августа 1991 года около 11 часов провел совещание с руководителями подразделений центрального аппарата КГБ СССР. <…>

Кроме того, Крючков поручил Расщепову Е.М. выехать на занимаемые Ельциным Б.Н. дачи в поселках Сосновка и Архангельское и на месте оценить обстановку. Сознавая, что в прибалтийских республиках может быть оказано наиболее активное противодействие ГКЧП, Крючков поручил Петровасу И.К. направить в столицы этих республик 300 военнослужащих из состава 103-й воздушно-десантной дивизии КГБ СССР, дислоцированной в Витебске. <…> В конце совещания Крючков достал список с фамилиями лиц, активно влияющих на формирование общественного мнения путем выступлений на митингах, в прессе и т.п. В списке было указано около 75 фамилий, среди которых были Яковлев, Шеварднадзе. <…> Объяснил несколько вариантов работы с ними: беседы, отобрание у них подписок не покидать места жительства или задержание. Крючков поручил организовать отслеживание этих лиц на случай задержания силами сотрудников 7-го управления и управления «З». Вручив ему этот список, Крючков заявил, что задержанных необходимо передавать в комендатуру, т. к. военные уже определили места их содержания. (! — Ред.) (Т. 10, л. д. 13—17) <…>

Оценку своим действиям Крючков, будучи привлеченным к уголовной ответственности, дал в письме на имя сменившего его на посту председателя КГБ СССР Бакатина В. В.:

«Обращаюсь к Вам… и через Вас… к коллективу КГБ со словами глубокого раскаивания и безмерного переживания по поводу трагических августовских событий в нашей стране и той роли, которую я сыграл в этом. Какими бы намерениями ни руководствовались организаторы государственного переворота, они совершили преступление… Осознаю, что своими преступными действиями нанес огромный ущерб Отчизне… Комитет безопасности ввергнут по моей вине в сложнейшую и тяжелую ситуацию… В КГБ СССР была коллегия, которая осудила попытку государственного переворота и мои действия как председателя КГБ. Какой бы острой ни была оценка моей деятельности, я полностью принимаю ее». <…> (Об этом письме спустя 10 лет никто не вспоминает. — Ред.)

Изоляция президента СССР

1. Отключение связи

В соответствии с договоренностью на объекте «АБЦ» 18 августа 1991 года в 13 час. 02 мин. группа участников заговора — Бакланов, Болдин, Варенников и Шенин — на предоставленном министром обороны СССР Язовым самолете Ту-154 (бортовой номер 85605) вылетела с военного аэродрома Чкаловский в Крым для предъявления президенту СССР ультимативных требований.

Вместе с ними находились привлеченные к участию в заговоре Крючковым начальник службы охраны КГБ СССР Плеханов и начальник специального эксплуатационно-технического управления при ХОЗУ КГБ СССР Генералов. <…>

22 августа 1991 года, непосредственно после событий, на одном из первых допросов Язов Д. Т., рассказывая об этом, сообщил следствию следующее:

«…У нас было неудовлетворение, что после подписания проекта Договора Союз развалится и возникнет конфедерация. 17-го было решено, что я пошлю самолет, они — 5 человек, кого выделили, едут в Чкаловское к часу дня, после чего летят к Горбачеву. Остальными вопросами занимался Крючков. Полетели Шенин, Бакланов, Варенников, Болдин и Плеханов. Плеханов полетел как человек, знающий лучше других всю систему охраны… Крючков поручил ему сменить всю систему охраны там <…>. Для этого туда полетели другие люди. Об этом говорил Крючков при обсуждении в субботу <…>.

Охрану надо было сменить, чтобы изолировать президента. Отключить связь и потом действовать». (Т. 99, л. д. 5). <…>

Свидетели Игнашкин В.В., Маслов С.Г., Корзинкин В.Н., Назимкин А.А., Сафонов А.С., Свинцов Ю.Н., работавшие в 18-м отделении Службы охраны КГБ СССР, показали, что 18 августа 1991 года в 11—12 часов они получили указание от оперативного дежурного подготовиться к выезду, взяв с собой оружие. <…> (Т. 35, л. д. 121, 127, 138, 145, 154, 167)

<…> Получение специалистами управления правительственной связи приказа об отключении связи у президента СССР подтверждается приобщенным к делу «Распоряжением № 1». В нем указано, что «18 августа 1991 г. в 14.40 получена команда о выключении всех видов связи на объекте «Заря» сан. «Южный», сан. «Нижняя Ореанда» в 16.30 18.08.91 г. Команда поступила от начальника Службы охраны КГБ СССР генерал-лейтенанта Плеханова Ю.С». Далее указаны дата 18 августа 1991 г. и подписи всех специалистов группы связи. (Т. 43, л. д. 63)

Данное распоряжение свидетель Глущенко передал следствию и пояснил: «…Чтобы как-то подстраховать себя, мы написали распоряжение № 1, и все пятеро подписали его. Это распоряжение я сохранил и передаю его ксерокопию в следственные органы…» (Т. 43, л. д. 43)

Полное отключение связи на объекте «Заря» <…> подтверждено совокупностью собранных в ходе следствия доказательств. <…> В частности, допрошенный в качестве свидетеля инженер 21-го отдела УПС Поверин В.Ю. рассказал:

«…В 16 часов на объект 882 приехали с Парусниковым Нилов <…> и Пузанов <…>. Примерно в 16 часов 10 минут мне Парусников приказал вскрыть шкафы. Приказ Парусникова я выполнил. <…> В 16 час. 30 мин.Нилов стал выдергивать дужки на связь «Заря», вытаскивал он их все подряд, была отключена спецсвязь с Черняевым, Медведевым, личной охраной и др.

<…> Все выключение связи происходило с 16 часов 30 минут до 17 часов, за этот период с объектом «Заря» были отключены все виды связи…» <…> (Т. 45, л. д. 77—78) <…>

Таким образом, были отключены не только все виды связи с объектом «Заря», но и все телефоны правительственной связи в прилегающих санаториях и часть городских, что обеспечивало дополнительные гарантии изоляции президента и исключало утечку информации от близких к Горбачеву М.С. лиц. <…> (Т. 43, л. д. 44) <…>

Таким образом были созданы условия для предъявления президенту СССР ультиматума участников заговора, исключавшие возможность принятия с его стороны каких-либо контрмер. (Кроме, видимо, мата, которым Горбачев послал заговорщиков. — Ред.) <…> (Т. 5, л. д. 37)

Свидетель Горбачев М.С. на допросе показал, что 18 августа 1991 года около 17 часов к нему неожиданно зашел Медведев и сообщил о приезде группы Бакланова. Удивленный этим сообщением, он попытался позвонить Крючкову и узнать, кто и зачем приехал. Но ни один из имеющихся телефонных аппаратов не работал: «…Все телефоны мертвы, и даже на кухне отключен. Я обратил внимание: это было без десяти семнадцать».<…> (Т. 31, л. д. 37)

2. Закрытие объекта «Заря»

<…>Готовя мероприятия по изоляции М.С. Горбачева, Крючков заблаговременно дал указание начальнику Главного управления пограничных войск КГБ СССР Калиниченко И.Я. усилить режим охраны в районе южной резиденции президента СССР. Одновременно Крючков распорядился о том, чтобы все подразделения погранвойск, несущие охрану ближних подступов к объекту «Заря», были полностью подчинены Плеханову и Генералову.

Допрошенный в качестве свидетеля начальник Главного управления погранвойск Калиниченко И.Я. пояснил:

«…18 августа 1991 г. <…> около 12 часов <…> Крючков <…> дал мне распоряжение <…> дать указание Симферопольскому пограничному отряду и Балаклавской бригаде сторожевых кораблей пограничных войск усилить внешнюю охрану района отдыха президента СССР в Крыму. При этом обратить их внимание особо на то, что они обязаны выполнять все указания по организации охраны только со стороны генерал-лейтенанта Плеханова и его заместителя генерал-майора Генералова». <…> (Т. 38, л. д. 28—35)

<…> Сразу же по прибытии в Крым Плеханов и Генералов приступили к реализации планов по изоляции президента на объекте «Заря». Допрошенный в качестве свидетеля Даниленко В.П. пояснил, что <…> прибывший с Генераловым сотрудник охраны Игнашкин В.В. также показал, что Генералов еще на аэродроме дал ему команду по приезде на дачу выставить дополнительные посты из числа прибывших с ним сотрудников около главных ворот. <…> (Т. 35, л. д. 121—123) <…>

Свидетель Толстой пояснил:

«…Первое распоряжение об изменении режима охраны я получил от Плеханова при подъезде к резиденции президента. Плеханов дал мне распоряжение выйти из машины, выставить дополнительное усиление по одному приехавшему с ним сотруднику охраны на воротах и никого с территории объекта не выпускать. Это было сказано Плехановым четко и однозначно — «вход на объект свободный, с объекта никого не выпускать». О президенте Плехановым не было сказано ни слова, но исключения им никакие не допускались. Сказано им было: «Не выпускать никого». (Т. 36, л. д. 37—41). <…>

3. Предъявление ультиматума президенту СССР

Отдав необходимые распоряжения о закрытии объекта, Плеханов направил начальника личной охраны президента СССР Медведева В.Т. к Горбачему М.С. сообщить о прибытии делегации.

Поставленный перед фактом внезапного визита, обнаружив отключение всех видов связи, осознавая необычность и серьезность ситуации, М.С. Горбачев был вынужден принять прибывших.

Сотрудники личной охраны президента СССР не воспрепятствовали прохождению к нему прибывшей группы, т.к. в ее числе находился начальник службы охраны КГБ СССР Плеханов, имевший право беспрепятственного доступа на все охраняемые объекты и места.

Встретившись с президентом СССР, Бакланов, Болдин, Варенников, Шенин заявили, что они и ряд других высших должностных лиц СССР не согласны с проводимой им политикой и, в частности, с концепцией Союзного договора, выработанного в Ново-Огареве. Поэтому они намерены не допустить назначенное на 20 августа 1991 года его подписание. Ссылаясь на тяжесть социально-экономического и политического положения, они потребовали ввести в стране чрезвычайное положение.

Не сумев убедить Горбачева, они, как и предполагалось в процессе подготовки к захвату власти, предложили ему подать в отставку, передав полномочия вице-президенту Янаеву и комитету по чрезвычайному положению.

Поняв, что президент не выполнит их требований, Бакланов, Болдин, Варенников и Шенин покинули его резиденцию.

Обвиняемый Варенников, будучи неоднократно допрошенным по этим обстоятельствам, пояснил, что в числе других 18 августа 1991 г. прибыл на дачу президента СССР Горбачева в Форосе.

После ожидания в гостевом доме они по предложению Плеханова прошли в главный дом и расположились в холле. Минут через 20 появился Михаил Сергеевич и пригласил их в кабинет.

М.С. Горбачев спросил, кого они представляют, на что Бакланов пояснил: «Мы по поручению государственного комитета по чрезвычайному положению». Горбачев возразил, что это неконституционный орган. Он также назвал их действия авантюрой.

Потом они обрисовали Горбачеву обстановку в стране и дискутировали с ним. Больше говорил Бакланов, но отдельные реплики вставляли и остальные. Бакланов в деликатной форме предлагал Горбачеву продлить свое пребывание в Крыму, а исполнение своих функций передать Янаеву. Президент же предложил рассмотреть этот вопрос на Верховном Совете.

Когда зашла речь о чрезвычайном положении, Горбачев заявил, что эта мера приведет к гражданской войне. Он, Варенников, сказал, что правоохранительные органы, а если нужно, то и армия, обеспечат спокойствие и помогут избежать кровопролития.<…> (Т. 102, л. д. 138—148, 149—157) <…>

Горбачеву предложили либо ввести чрезвычайное положение, либо «отключиться» от работы, и тогда порядок в государстве наведут другие. Президент назвал то, что они делают, авантюрой, неконституционным путем, и в резкой, категорической форме отклонил все их предложения.<…> (Т. 76, л. д. 213—215, 223—224)

Свидетель Горбачев М.С. показал:

«На 19-е был заказан самолет, договорились, кто со мной летит <…>.

<…> Примерно в 11—12 часов (18 августа) разговаривал с Янаевым. Он меня спросил, когда я завтра точно прилетаю. Я ответил, что вечером, он пообещал меня встретить». (Нет слов. — Ред.)

Описывая встречу с Баклановым, Шениным, Болдиным и Варенниковым, далее М.С. Горбачев показал следующее:

«…18 августа все таким образом и развивалось. Сижу я работаю, неожиданно заходит Медведев и говорит, что ко мне приехала группа товарищей. Я спросил, что это за группа, если со мной ничего не согласовано? Как они здесь оказались, так как охрана не имеет права их пропустить. Он говорит, что с ними Плеханов и Болдин — руководитель аппарата президента. В общем, все это было продумано. Вижу, что состояние самого Медведева необычное.

Я сказал: ну хорошо, пусть подождут. Беру трубку — кстати, собирался звонить Крючкову, узнать, что это за миссия. Вообще-то странно — я уезжаю завтра, и вдруг группа. Телефон не работает, беру другие — то же самое. Беру трубку внутреннего телефона — не работает. Все проверил, беру красный телефон — и он «мертв». В общем, все телефоны мертвы и даже на кухне отключен.

Я обратил внимание — это было без десяти семнадцать. Как только я понял, что телефоны отключены, не надо быть с большим воображением, чтобы понять: речь идет о серьезном. Я пошел к Раисе Максимовне. Объяснил ей ситуацию. Да, хочу добавить, что Медведев мне назвал фамилии тех, кто приехал, не знаю, всех ли, но назвал: Бакланова, Шенина, Болдина, Плеханова. Не знаю только, назвал ли Варенникова, наверное, все-таки назвал.

Я понял это сочетание, и во взаимосвязи мне стало ясно: что-то произошло. Я и Раисе Максимовне сказал: речь идет о серьезном. Это заговор или, я сказал, переворот»…

Рассказав членам семьи о случившемся, заявив о непреклонности своей позиции и о намерении не идти ни на какие сделки, президент вышел к их представителям, далее М.С. Горбачев сказал:

«…Потом я пошел к прибывшим. Они уже поднялись на второй этаж сами — сидят, ходят весьма бесцеремонно.

Я сказал им: заходите — и пошел в кабинет. Он небольшой, двоим хватило стульев, а остальные стояли.

Кто же пришел?

Бакланов, Болдин, Варенников, Шенин, и шел Плеханов, но я его не допустил. Он, засуетившись, закрыл дверь и ушел <…>.

<…> Зашедшим в кабинет я задал вопрос: кого они представляют и по чьему поручению прибыли? Кто они такие?

Ответ последовал примерно такого содержания: «Мы по поручению комитета, созданного в связи с чрезвычайной ситуацией». Термин «государственный» пока не упоминался, речь шла о его чрезвычайности.

Я задал вопрос о том, кто такой комитет создал — Верховный Совет, президиум? Что вы хотите? Последовали не совсем вразумительные ответы. Тогда я спросил о составе комитета, кто в него входит. Мне назвали семь человек, и Лукьянова А.И. тоже назвали<…>

<…> Документы мне не предъявлялись. Все устно шел разговор. Чувствовали они себя неуютно. Я для себя определился: это же предатели, близкие мне по партии и государству люди. Разговор с моей стороны с ними был жесткий, эмоциональный». (Дословно процитировать Горбачева мы, увы, не можем. — Ред.) <…>

Горбачева Р.М. сообщила следующее:

Михаил Сергеевич зашел и сказал, что мы изолированы, что это арест. Иначе это ничего не могло означать <…>.

…Михаил Сергеевич сказал совершенно определенно, что он не пойдет ни на какие авантюры, не пойдет ни на какой шантаж и ни в каких авантюрах участвовать не будет. После этого он пошел на переговоры с приехавшими <…>.

Понимая, что все очень серьезно и это может вылиться в еще более серьезное, — у меня даже была мысль, что его арестуют сейчас. Я взяла своих детей — Анатолия и Иру, и мы пошли к кабинету, чтобы видеть, что будет дальше с ним.

У кабинета кресла стоят у стеночки, не у самой двери, но поблизости, справа. Я села в кресло, ребята стали рядом. Мы были там и ожидали <…>.

Ко мне подошли Бакланов и Шенин. Получилось так, что они подошли вместе и сказали: «Здравствуйте». Бакланов протянул мне руку, Шенин тоже сделал попытку, но я на их «здравствуйте» не ответила, руки им не подала и не встала. Понимая, что происходит что-то страшное, я сразу задала вопрос: «Зачем вы приехали? Что происходит?» Потом я еще сказала: «С добром ли вы приехали?» И тогда Бакланов мне ответил, я хорошо запомнила его фразу: «Вынужденные обстоятельства». Потом они повернулись и ушли. Через некоторое время (после ухода делегации) из кабинета вышел Михаил Сергеевич. В руках у него был вырванный из блокнота листок, который он мне подал <…>. При этом он мне сказал, что создан ГКЧП и вот список его участников. Таким образом, все, что предполагал Михаил Сергеевич, то и случилось, — самое худшее. Произошел переворот, создан ГКЧП». <…>

Свидетель Климов О. А., заместитель начальника личной охраны президента СССР, показал следующее:

«…Горбачев спросил у меня: «Ты видел этих авантюристов?». Я ответил, что да. Горбачев сказал, что эти лица требовали у него подписать указ или какой-то другой документ об отставке президента. Горбачев сказал мне, что это — политическая авантюра, что они подлецы <…>, что он не дал согласия на свою отставку».<…> (Т. 32, л. д. 87)

О том, что события развивались не в том духе, как они преподносятся обвиняемыми на следствии — «спокойно и мирно», следует из показаний Генералова:

«…Минут через 40 четверка вернулась (от Горбачева М.С.). По их внешнему виду можно было понять, что разговор с президентом состоялся не в том ключе, как они хотели.

Особенно это было заметно по состоянию Болдина и Шенина. Они очень нервничали. Иными словами, я понял, что они не решили ту задачу, которую поставили перед собой». <…> (Т. 29, л. д. 6) <…>.

Рассказывая о совещании в Кремле в ночь с 18 на 19 августа, на допросе Лукьянов А. И. сообщил:

«…Приехавшие (Бакланов и др.) сказали, что Горбачеву ими было заявлено о том, чтобы он подал в отставку. Горбачев возмутился».<…> (Т. 64, л. д. 1—7, 9)

4. Обоснование заявления о «тяжелом заболевании» М. С. Горбачева

Не сумев склонить Горбачева М.С. к удовлетворению их ультиматума, участники заговора для создания видимой законности своих действий, как и было предусмотрено планом захвата власти, объявили президента СССР больным и в силу этого неспособным осуществлять свои полномочия.

Однако заведомая ложность этого установлена собранными по делу доказательствами. <…>

Свидетель Борисов И.А., лечащий врач президента СССР:

«…На момент отъезда в отпуск Михаил Сергеевич был практически здоров и нуждался просто в отдыхе. Отдых протекал нормально, и никаких медицинских проблем не было. 14 августа у Горбачева случился приступ радикулита, в связи с чем проводилась весьма активная терапия».

Свидетель Горбачева Р.М. по этому вопросу пояснила следующее:

«…К вечеру 19-го нам включили телевидение. Видели мы и пресс-конференцию. Тогда мы поняли — раз такая ложь идет на весь мир, значит, дело действительно чрезвычайно серьезно… Взволновали нас сообщения о его (М.С. Горбачева. — Ред.) болезни, о его недееспособности. (Они-то, родные, знали, что он здоров. Следовательно, «недееспособность» следовало создать. Тогда-то Раису Максимовну и настиг первый удар. — Ред.) Действительно, 15 августа у него был приступ радикулита острой формы. Но ему сделали две лекарственные блокады. Это так просто». <…> (Т. 31, л. д. 60)

<…> Обвиняемый Крючков на допросе 17 декабря 1991 года заявил: «…Не признавая себя виновным, вместе с тем не отрицаю, что мною вместе с другими членами ГКЧП были допущены правовые нарушения. В частности, был создан не предусмотренный Конституцией СССР ГКЧП. Президент СССР был лишен связи, вице-президент Янаев приступил временно к исполнению обязанностей президента без достаточных оснований. В рамках всего этого я, как председатель КГБ СССР, совершил ряд действий, которые превысили мои полномочия». <...> (Т. 3) .

Свидетель Бакатин В.В., рассказывая о своей встрече с Янаевым, сообщил следствию следующее:

«…В ходе разговора Янаев был очень возбужден, курил, ходил по кабинету <…>. С президентом, как он выразился, «полный трибунал». Когда я переспросил, что это такое, он сказал, что президент в полной прострации, не отдает отчета в своих действиях, страшно болен» <…>.

То же сказал Бакатину и Крючков:

«…Сейчас нельзя поговорить с Горбачевым, он очень болен». <…> (Т. 76, л. д. 21—23)

Понимая, что потребуется официальное подтверждение данных о болезни президента СССР, участники заговора в Кремле в ночь с 18 на 19 августа 1991 года решили подготовить и при необходимости опубликовать соответствующее медицинское заключение о состоянии здоровья М. С. Горбачева.

Допрошенный в качестве свидетеля начальник лечебно-оздоровительного объединения при кабинете министров СССР Щербаткин Д.Д. показал, что 19 августа 1991 г. ему позвонил Плеханов и попросил составить информацию о состоянии здоровья М.С. Горбачева. В информации необходимо усилить диагноз за последние дни. Свою просьбу Плеханов объяснил тем, что обстановка в стране неспокойная и президенту СССР грозит серьезная опасность, возможно даже «тюремное заключение». Поэтому Горбачеву «надо помочь». <…> Подготовленную информацию в единственном экземпляре передали сотруднику службы охраны КГБ СССР. (Т. 5, л. д. 91—99)

3. О роли виски и водки в провале путча

Мероприятия по изоляции Президента СССР

Продолжая подготовку к захвату власти, Крючков В.А. заблаговременно предусмотрел возможность изоляции президента СССР, находившегося на отдыхе в Форосе. С этой целью он привлек к участию в заговоре своего первого заместителя Агеева Г.Е. 15 августа 1991 года во второй половине дня он сообщил ему о планируемой поездке группы лиц к Горбачеву М.С. с предложением передать власть ГКЧП. В случае отказа подчиниться требовалось изолировать президента СССР, в том числе и путем отключения всех видов связи. Крючков поручил Агееву к 10 часам 18 августа 1991 года подобрать группу связистов для выполнения этой задачи.

Включившись в реализацию планов заговора, Агеев отозвал из отпуска начальника Управления правительственной связи КГБ СССР Беду А.Г. и дал ему указание немедленно создать группу связистов для поездки в Крым. 17 августа 1991 года Беда сформировал группу из пяти сотрудников Управления правительственной связи во главе со своим заместителем Глущенко А.С.

В тот же день Крючков в планы заговора посвятил начальника службы охраны КГБ СССР Плеханова Ю.С., поставив перед ним задачу: обеспечить беспрепятственный доступ участников заговора на территорию резиденции к Горбачеву М.С., а в случае его отказа удовлетворить ультимативные требования обеспечить его изоляцию путем закрытия объекта «Заря», замены и усиления охраны.

Разделяя позиции участников заговора, Плеханов в тот же день вызвал на работу начальника СЭТУ при ХОЗУ КГБ СССР Генералова и, разъяснив ему суть происходящего, вовлекая его в заговор, возложил на него непосредственную реализацию на месте мероприятий по изоляции президента СССР.

Будучи неоднократно допрошенным по изложенным обстоятельствам, обвиняемый Крючков от дачи показаний, соответствующих действительности, уклонился. Как и в случае со встречей на объекте «АБЦ» (конспиративный объект КГБ СССР, расположен в лесопарковой зоне Черемушкинского района г. Москвы по адресу: ул. Академика Варги, дом 1. — Ред.), 5 августа 1991 года, создавая видимость отсутствия подготовки к захвату власти, первоначально он показал:

«...У нас есть специальное управление. Я дал указание начальнику управления... что надо временно отключить связь. Сказал об этом 18-го числа, где-то вечером, Беде А.Г. <...> мотивировал тем, что мы решили пойти по пути, о чем уже говорил, создания специального комитета».

Затем, будучи уличенным конкретными доказательствами, на последующих допросах он дал следующие показания: «...Вопрос об отключении связи в резиденции в Форосе был решен 17 августа 1991 года на встрече на объекте «АБЦ»... Поручение на этот счет было дано Агееву и Беде».

«...Мы отключили связь для того, чтобы пару-тройку дней можно было действовать для наведения порядка... Вот на это время он (президент СССР) был отключен от связи — раз. И изолирован не изолирован, а ограничен пределами этого участка — это два.

<...> Команду Плеханову дал я.

<...> Они (Плеханов, Генералов) понимали, что совершают преступные действия, но мы не думали тогда, что это является преступлением, потому что нами все-таки двигали другие совершенно чувства и стремления».

«...В случае его (президента СССР) несогласия действовать предполагалось самостоятельно... Поскольку через несколько дней предполагалось заседание Верховного Совета СССР, на котором, по нашему убеждению, введение чрезвычайного положения было бы одобрено, важно было в эти дни сохранить видимость нейтралитета президента СССР. Поэтому казалось разумным отключить с ним связь. В связи с этим я принял необходимые меры — в Форос мною был направлен начальник службы охраны Плеханов с соответствующими указаниями...»

Однако приведенные показания обвиняемого Крючкова о времени принятия решений, связанных с изоляцией президента СССР, опровергаются собранными по делу доказательствами.

Так, допрошенный в качестве свидетеля Агеев Г.Е., называя вещи своими именами, показал, что примерно 16 августа 1991 года во второй половине дня Крючков вызвал его к себе в кабинет и сообщил, что создается Государственный комитет по чрезвычайному положению. Из пояснений Крючкова он понял, что цель создания ГКЧП и введения чрезвычайного положения заключалась в том, чтобы не допустить подписания Союзного договора, которое намечалось на 20 августа 1991 года. В этой связи, со слов Крючкова, он понял, что члены ГКЧП намерены слетать к М.С. Горбачеву, отдыхавшему в Форосе, и предложить передать власть в руки ГКЧП. В случае отказа удовлетворить это требование предполагается изолировать его и отключить все виды связи. Для решения этой задачи Крючков дал ему указание к 10 часам утра 18 августа 1991 года сформировать группу связистов, которые вылетят вместе с членами ГКЧП в Форос и при необходимости отключат связь у президента СССР.

Приступив к выполнению указания Крючкова, он отозвал из отпуска начальника Управления правительственной связи Беду А.Г. <...>

Это обстоятельство находит свое подтверждение и в показаниях свидетеля Калгина Е.И., являвшегося начальником 12-го отдела КГБ СССР, который также был отозван из отпуска 15 августа 1991 года и получил указание Крючкова организовать слуховой контроль за абонентами правительственной связи. <...>

Таким образом, приведенные доказательства позволяют сделать вывод о том, что в процессе подготовки к захвату власти заблаговременно были продуманы и мероприятия, позволявшие изолировать президента СССР по месту его отдыха в Крыму, а Крючковым в этих целях к заговору были привлечены подчиненные ему по службе Агеев Г.Е., Плеханов Ю.С. и Генералов В.В.

Прослушивание и отключение других абонентов правительственной связи

Начиная с 15 августа 1991 года в комплексе мероприятий по подготовке к захвату власти Крючков В.А. организовал прослушивание телефонов ряда руководителей страны и России, демократических лидеров из числа вероятных противников заговора.

В этих целях 15 августа 1991 года он отозвал из отпуска начальника 12-го отдела КГБ СССР Калгина Е.И., которому поручил во взаимодействии с Бедой А.Г. организовать прослушивание телефонов абонентов правительственной связи: Б. Ельцина, А. Руцкого, Р. Хасбулатова, И. Силаева, Г. Бурбулиса, В. Бакатина, А. Дзасохова, М. Полторанина, И. Лаптева с целью выяснения их реакции и предупреждения возможного противодействия задуманному, а также контроля за местонахождением на случай принятия решения об их изоляции. Помимо этого, он поручил организовать слуховой контроль телефонов Лукьянова и Янаева, которым в заговоре отводилась особая роль, и его успех во многом зависел от стабильности их позиций.

В тот же день Агеев провел инструктаж Беды А.Г. и Калгина Е.И.

Действуя во исполнение полученного задания, Беда А.Г. поручил непосредственную организацию слухового контроля начальнику 3-го отдела УПС КГБ Роганову Н.Ф., а Калгин Е.И. — начальнику 6-го отделения 12-го отдела КГБ Зуйковой Л.А., под руководством которых с 16 по 21 августа 1991 года велось прослушивание телефонных переговоров указанных Крючковым лиц. Полученную при этом информацию контролеры Лапина Т.А., Кузнецова Л.В., Тимофеева Е.В., Володченко Е.А. докладывали Калгину Е.И. и Зуйковой Л.А., а затем по указанию Калгина представлявшую интерес оформляли письменно для передачи Крючкову, а в его отсутствие — Агееву.

По прибытии вечером 18 августа 1991 года президента РСФСР Ельцина Б.Н. из Алма-Аты в г. Москву по указанию Крючкова прослушиванию были подвергнуты все обслуживавшие его телефонные аппараты, установленные на рабочем месте и даче. Утром 19 августа 1991 года, когда обозначилось резкое противостояние руководства России действиям заговорщиков, Крючков приказал отключить от работы все аппараты правительственной связи у Ельцина Б.Н. и часть у Бурбулиса Г.А. и Силаева И.С.

21 августа 1991 года перед выездом в Форос Крючков, понимая провал заговора, отдал указание о прекращении слухового контроля и уничтожении всех материалов — рабочих и магнитофонных записей, что и было выполнено в тот же день.

Допрошенный по данному эпизоду преступной деятельности обвиняемый Крючков В.А. показал:

«...Примерно 15 или 16.08.91 я попросил бывшего начальника 12-го отдела Калгина подъехать в Комитет. Он был в отпуске. Не посвящая в суть предстоящих событий, я поинтересовался: возможен ли технический слуховой контроль за некоторыми аппаратами правительственной связи. Он пояснил, что эти вопросы должны решаться с участием Управления правительственной связи. По-моему, 18.08.91 я сказал Агееву Г.Е., чтобы он проработал этот вопрос с <...> начальником УПС Бедой и Калгиным. Договорились, что он организует реализацию этого вопроса. Речь шла о контроле за аппаратами правительственной связи Б. Ельцина, Р. Хасбулатова, И. Силаева и, кажется, Г. Бурбулиса. Важно было знать обстановку вокруг указанных лиц и получить возможность с помощью этого знать их место нахождения. Технически этот вопрос был решен.

<...> В разговоре с Б. Ельциным в ночь на 21.08.91 узнал, что не работает в его кабинете аппарат секретной связи. Дал немедленно указание тотчас же включить эту связь, что и было сделано. (Вот какой законопослушный Крючков! — Ред.)

Давая показания по предъявленному обвинению, Крючков В.А. добавил:

«...Были взяты также на контроль телефоны Янаева и Лукьянова — 19-20 августа. Цель — фиксирование возможных угроз, запугивания, шантаж, провокация, и тут было важно знать, от кого исходит это. Мы об этом даже договаривались. Янаев, например, знал об этом. Мы с ним условились 18 августа. По-моему, предупреждал я об этом и Лукьянова». (Любопытно: заговорщики и друг друга прослушивали. — Ред.)

О том, что данные показания, как и по другим эпизодам, несмотря на частичное признание содеянного, изложены обвиняемым Крючковым В.А. с выгодных для него позиций, свидетельствуют имеющиеся доказательства.

Так, свидетель Калгин Е.И. показал, что 15 августа 1991 года он был отозван Крючковым из отпуска. <...> 17 августа в первой половине дня Крючков дал ему устное указание поставить на контроль телефонные аппараты Руцкого, Силаева, Хасбулатова, Бурбулиса, а также Янаева и Лукьянова, что и было сделано. 18 августа 1991 года по команде Крючкова на контроль были поставлены телефонные аппараты Ельцина.

В соответствии с порядком, определенным Крючковым, контролеры 6-го отдела, осуществлявшие прослушивание, поступавшую информацию докладывали начальнику отдела Зуйковой, а та — ему. А в отсутствие Крючкова — Агееву.

Прослушивание телефонов указанных абонентов осуществлялось до середины дня 21 августа. Затем по указанию Крючкова оно было прекращено, а все связанные с этим документы и материалы уничтожены.

19 августа 1991 года, около 11 часов, в процессе выполнения поставленной задачи свидетель Беда получил по телефону указание Крючкова отключить связь у трех абонентов: Ельцина, Силаева и Бурбулиса, которые пользовались телефонными аппаратами, установленными в здании ВС РСФСР в служебных кабинетах, а возможно, и на дачах. Около 12 часов он передал это указание Роганову для исполнения. 20 августа около 18 часов ему позвонил председатель КГБ РСФСР Иваненко и от имени президента РСФСР попросил восстановить отключенную связь. Доложив по телефону Крючкову об этой просьбе, сказал ему, что не имеет смысла держать отключенными только эти телефоны, с чем Крючков согласился и разрешил восстановить связь.

Этими показаниями опровергается утверждение обвиняемого Крючкова о том, что связь у президента России Ельцина Б.Н. была восстановлена по его инициативе.

Подтверждая эти показания, свидетель Тимофеева Е.В., работавшая заместителем начальника 6-го отделения 12-го отдела КГБ СССР, пояснила, что 16 августа 1991 года она была отозвана Зуйковой Л.А. из очередного отпуска и, дежуря с 18 августа посменно в качестве контролера, прослушивала телефоны Янаева и Лукьянова. Полученную при этом информацию устно докладывала Калгину, который порой просил оформить это письменно. 21 августа, примерно к обеду, прослушивание было прекращено, а с 18 часов телефоны абонентов были сняты с контроля.

Подготовка к изоляции президента России и демократических лидеров

Готовясь к захвату власти и введению в стране чрезвычайного положения, участники заговора предвидели возможность противодействия осуществлению их замыслов со стороны демократически настроенных лиц, имеющих влияние на общественное мнение. Осознавая, что в этом случае потребуются жесткие меры, вплоть до ограничения свободы, в т.ч. и лиц, обладающих статусом народного депутата, Крючков предусмотрительно решил силами КГБ СССР установить за некоторыми из них наружное наблюдение. Основное внимание при этом было уделено президенту РСФСР Ельцину Б.Н.

Понимая, что задержание всенародно избранного президента России будет прямым свидетельством антиконституционности их действий, участники заговора предусматривали возможность склонить Б.Н. Ельцина к поддержке ГКЧП путем переговоров, и лишь на случай отказа — его изоляции.

Вызвав около 11 часов того же дня начальника 7-го Управления КГБ СССР Расщепова Е.М., Крючков приказал ему силами вверенного управления организовать отслеживание обстановки в г. Москве и совместно с Прилуковым Е.М. определить круг лиц, влияющих на формирование общественного мнения, к которым необходимо будет принять меры. Помимо этого, касаясь мероприятий в отношении Б.Н. Ельцина, он приказал обеспечить их силами группы специального назначения «А» под командованием Карпухина В.Ф. Подробные указания на этот счет распорядился получить у Грушко В.Ф.

На совещании говорилось, что в момент посадки самолета Ельцина из Алма-Аты 18 августа группа «А» ГКБ СССР и подразделения ВДВ МО СССР должны нейтрализовать охрану Ельцина Б.Н. В случае отсутствия взаимопонимания доставить Б.Н. Ельцина в военно-охотничье хозяйство «Завидово», где и содержать под охраной необходимое время.

Однако понимая, что при проведении такой операции могут возникнуть непредвиденные осложнения, участники совещания принятие окончательного решения отложили до согласования с руководителями ведомств, о чем Расщепов и доложил Грушко по возвращении на рабочее место.

В течение того же дня Прилуков и Расщепов, выполняя указание Крючкова, определили круг лиц в количестве около 70 человек, за которыми в связи с их общественной деятельностью необходимо было установить наблюдение, подготовили их список и предоставили его Грушко, а тот, в свою очередь, Крючкову.

…Следствием установлено, что утром 18 августа 1991 года, проводя совещание в Министерстве обороны, Язов распорядился подготовить охраняемое место в воинской части, расположенной в поселке Медвежьи Озера, для содержания граждан, которые будут задержаны органами КГБ СССР.

Отрицал свое участие в подготовке этих мероприятий и Грушко В.Ф., заявив, что он не давал указаний Расщепову согласовать с Ачаловым вопрос обеспечения встречи Ельцина Б.Н. с представителями руководства страны.

Эти показания подтвердил свидетель Расщепов Е.М., пояснивший, что 17 августа 1991 года, около 11 часов, его вызвал Крючков и, находясь с ним наедине, предложил ему заняться отслеживанием ситуации и повысить бдительность в отношении наиболее экстремистски настроенных лиц, которые проявляли себя на митингах. Такое же указание было дано и Прилукову. Помимо этого, Крючков приказал обеспечить встречу президента РСФСР Ельцина Б.Н. с представителями руководства страны, задействовав группу «А», а конкретные указания на этот счет получить у Грушко.

Выполняя порученные задания, он несколько раз разговаривал по телефону с Прилуковым, обсуждая круг лиц, подлежащих контролю. Затем он зашел к Егорову А.Г., занимавшемуся составлением списка граждан, с которыми планировалось провести беседы. Просмотрев его, он дополнил несколько фамилий. <...>

В 12 часов дня он получил указание от Грушко связаться с Ачаловым и согласовать вопрос встречи Ельцина Б.Н. При этом Грушко рекомендовал Ачалову взять Калганова Ю.И. и Карпухина В.Ф. Примерно в 13-14 часов они выехали в Министерство обороны. В кабинете Ачалова находился и Грачев П.С. Ачалов доложил собравшимся, что в воскресенье, 18 августа, намечается возвращение Ельцина Б.Н. из г. Алма-Аты. В связи с этим планируется осуществить посадку самолета, на борту которого будет находиться президент РСФСР, вместо предусмотренного расписанием аэропорта «Внуково-2» на военном аэродроме «Чкаловский». Об изменении места посадки экипаж самолета будет уведомлен примерно за 40-50 мин. до посадки. После приземления начальник аэропорта под предлогом опоздания встречающих пригласит Ельцина Б.Н. в отдельную комнату, где с ним побеседует Язов. При этом Ачалов в ходе разговора поставил задачу перед подразделениями ВДВ и группой «А» — нейтрализовать охрану президента РСФСР, чем исключить нежелательные эксцессы: сопротивление, применение оружия. Поскольку участники совещания не смогли определиться в том, как Ельцин Б.Н. отреагирует на это и какие предпримет ответные действия, то окончательное решение принято не было.

Встреча на объекте «АБЦ»

Свидетель Егоров А.Г., присутствовавший на встрече, показал, что 17 августа 1991 года, около 18 часов, Крючков, Грушко и он на служебной машине марки «Мерседес» выехали на объект «АБЦ», где должна была состояться встреча Павлова, Язова, Ачалова, Варенникова, Бакланова, Шенина, Болдина, Крючкова и Грушко. <...>

Все приехавшие собрались в отдельно стоящей беседке, где был накрыт стол с легкой закуской, водкой и виски. <...> Крючков высказал предложение следовать к президенту СССР и убедить его временно передать свои полномочия Комитету по чрезвычайному положению, а самому отдохнуть в отпуске. Болдин одобрил это предложение, заявив, что Горбачев М.С. находится на пределе моральных и физических сил.

Далее Егоров А.Г. пояснил, что выйдя из беседки за водкой, он вернулся примерно минут через двадцать, и в это время собравшиеся обсуждали кандидатуры на поездку к президенту СССР в Крым. По ходу разговора он понял, что Шенин и Бакланов уже дали свое согласие. <...>

Павлов сказал, что лететь надо людям, представляющим реальную власть — армию, КГБ, и предложил войти в состав группы Крючкову или Грушко, на что Крючков возразил, сославшись на необходимость находиться в Москве и контролировать обстановку, а Грушко не был знаком с Горбачевым. Решили послать Плеханова как начальника службы охраны и лицо, хорошо знакомое с Горбачевым. Язов также сослался на невозможность его личного участия в вылете и предложил Варенникова, с чем все согласились. (Боялись. А потом утверждали, что Горбачев все знал. А чего тогда боялись? — Ред.)

<...> В этот момент появился охранник и сообщил, что звонит из Крыма Горбачев и вызывает Крючкова. <...>

Обстоятельства, связанные с встречей на объекте «АБЦ» 17 августа 1991 года, объективно подтверждаются и следующими доказательствами: согласно изъятому журналу №259 учета соединений на коммутаторе «СК» станции ПМ связи «Форос», расположенной в п. Мухалатка, следует, что 17 августа 1991 года Горбачев М.С. с 17 час. 12 мин. до 17 час. 15 мин. разговаривал с Крючковым, т.е. в тот момент, когда последний находился на объекте «АБЦ».

Обвиняемый Крючков не отрицает то обстоятельство, что он разговаривал по телефону с М.С. Горбачевым, находясь на объекте «АБЦ». По его словам, разговор носил общий характер и детализировать его содержание не может: «...претензий к президенту я каких-либо не предъявлял, иначе говоря, с требованиями или просьбами не обращался. Наверное, потому что эти претензии еще не были четко сформулированы собравшимися. Обсуждение только началось. Работали над этими документами. Не был я уполномочен товарищами на то, чтобы информировать Горбачева о нашей встрече. По этой причине не считал возможным уведомлять президента о намечавшейся поездке». (Смолчал. Уже с документами ГКЧП на руках «претензий президенту не предъявлял». — Ред.)

Отвечая на аналогичный вопрос, свидетель Горбачев М.С. показал, что разговоры им по телефону велись постоянно с широким кругом лиц. Касались они различных служебных дел. С Крючковым говорил ежедневно, поэтому содержания разговора 17 августа он не помнит. С Янаевым он разговаривал практически через день, а с Болдиным — по нескольку раз в день. Однако предложений о введении чрезвычайного положения ни от кого из них не поступало. Ситуация, возникшая 18 августа 1991 года, явилась для него полной неожиданностью, поскольку 19 августа он намеревался возвратиться в Москву.

Этот момент весьма важен для понимания сути происходивших событий.